Смертельный груз

– Его домашний адрес мне не известен. Контора, где он работает, расположена, кажется, на бульваре Пуассонье. Но я легко узнаю его адрес через мсье Ле Готье.

– Будьте любезны, посвятите меня в подробности своих отношений с этими джентльменами.

– Я знаком с ними обоими многие годы. Мы добрые друзья. Однако признаю, что не вступал с ними прежде ни в какие сделки, связанные с деньгами, до того эпизода с лотереей.

– Описание этого эпизода в письме соответствует действительности?

– О да. Оно абсолютно верно.

– Не могли бы вы припомнить, где именно состоялся ваш разговор о государственных лотереях?

– На первом этаже в кафе. Мы сидели у окна справа от входа, но я располагался спиной к витрине.

– Вы упомянули о присутствии других джентльменов.

– Да, компания собралась большая, и в беседе участвовали все.

– Означает ли это, что остальные слышали, как вы договаривались принять участие в лотерее?

– Да, мы все обсуждали условия с большим интересом, хотя кое-кто добродушно посмеивался над нами.

– И вы можете перечислить всех присутствовавших?

Мистер Феликс помолчал.

– Не уверен, что смогу, – сказал он потом. – Компания подобралась случайная и пестрая, а я пробыл вместе с ними не так уж долго. Разумеется, там был Ле Готье. Помню еще мужчину по фамилии Добиньи, Анри Буассона и, по-моему, Жака Роже, но относительно него могу ошибаться. Впрочем, я все равно перечислил отнюдь не каждого.

Феликс отвечал на вопросы охотно, а инспектор записывал его слова в блокнот. Он был склонен считать историю с лотереей правдивой. В любом случае можно навести справки в Париже и быстро установить истину. Но ничто пока не подтверждало, что именно Ле Готье написал письмо. Большая группа людей участвовала в разговоре, и любой мог написать его, включая и самого Феликса. Вот! Блестящая идея! Разве не мог Феликс быть автором письма? Есть ли способ оперативно проверить это? Инспектор обдумал варианты, прежде чем снова заговорил:

– У вас сохранился конверт, в котором пришло письмо из Парижа?

– Э-э-э… Конверт? – повторил Феликс. – Не думаю, а что? У меня нет привычки хранить такие мелочи.

– А открытка, о которой вы тоже упоминали?

Феликс перевернул лежавшие на столе бумаги и порылся в ящиках.

– Нет, – ответил он. – Не могу ее найти. Скорее всего, я выбросил и открытку тоже.

Не было никаких доказательств, что Феликс получил эти два послания по почте. Но, с другой стороны, не существовало и особых причин для сомнений. Инспектор всегда старался придерживаться широких взглядов, допуская любую возможность. И он решил вернуться непосредственно к письму.

Оно было напечатано на довольно тонком листе матовой бумаги, и, хотя Бернли не считал себя специалистом в подобных делах, похоже изготовленной за границей. Некоторые признаки износа отдельных букв и особенности их расположения могли помочь идентифицировать пишущую машинку. N и r имели легкий наклон вправо, t и е печатались чуть ниже общей строки, а I потеряла верхнюю горизонтальную перекладину. Он поднял лист, чтобы взглянуть на просвет. Водяные знаки почти полностью скрыл текст, но постепенно их удалось разглядеть. Бумага была явно французского производства. Конечно, не следовало придавать этому особого значения, поскольку Феликс, по его же признанию, часто посещал Францию, но факт оставался фактом.

Инспектор еще раз перечитал письмо. Оно было разделено на четыре абзаца, и сыщик внимательно обдумал каждый из них. В первом говорилось о лотерее. Бернли понятия не имел о французских государственных лотереях, но сделанное в письме заявление легко поддавалось проверке. С помощью полиции Франции они узнают о результатах последних тиражей и о выплатах. Список счастливчиков, разумеется, существовал. А уж человека, сорвавшего куш в пятьдесят тысяч франков, жившего в Париже или в его окрестностях, отыскать не составит труда.

Второй и третий абзацы были посвящены пари и отправке бочки. Бернли снова прокрутил в сознании все подробности. Выглядела ли история правдоподобной от начала до конца? Он вынужденно признал: нет, не выглядела. Даже если двое людей действительно заключили настолько странное пари, то тест, затеянный ими, получился поистине нелепым. Неужели человек, придумавший вообще весьма сложный план с бочкой, не мог изобрести чего-то более разумного? Но опять-таки – Бернли не мог стопроцентно утверждать, что все это невозможно.

Инспектора внезапно посетила поразившая его мысль. Он, вероятно, слишком сосредоточился на девятистахвосьмидесяти восьми фунтах и потому совершенно забыл о женской руке. Предположим, в бочке действительно находился труп некой дамы. Что тогда?

Подобное допущение делало событие куда как более серьезным и отчасти объясняло побудительные мотивы для отправки бочки, но не проливало света на странный способ доставки груза. Хотя стоило перейти к четвертому абзацу, как стала очевидной возможность двух различных интерпретаций. Он прочитал его заново: