Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

Борис продолжал поносить Маркеса, а я вспомнила, как когда-то давно пыталась читать «Сто лет одиночества». Инцесты, педофилия, герой, вожделеющий собственную мать… М-да. Я отложила книгу, так и не дочитав, и никогда к ней больше не возвращалась. Понимаю, что это магический реализм — жанр на стыке реализма и мифологии, но ведь герои сами стыдились своего родства и боялись, что у них появятся хвостатые дети, а мать обманула сына, прислав вместо себя другую девушку, поэтому они воспринимаются обычными людьми. Так что Борис в чем-то прав. Нельзя оправдывать глубокими смыслами (зачастую надуманными, ведь, как говорят, красота в глазах смотрящего, а ценность произведения, стало быть, в глазах читающего) некультурное чтиво. Я читала многие гениальные произведения, и почему-то «Герой нашего времени», к примеру, не вызывает желания поскорее помыться, как будто тебя окунули в грязь и нечистоты. А еще мне вспомнилась серия «Южного парка», американского анимационного сериала, в которой школьники специально написали отвратительную, пошлую, вульгарную книгу — мерзкую донельзя, чтобы читателей тошнило на каждой странице, однако литературные критики признали ее вершиной современного искусства и не могли поверить, что авторы не закладывали никакого грандиозного подтекста. Невзирая на то, что сам сериал весьма спорный, данную серию считаю почти гениальной. Ведь сколько тысячелетий люди поклоняются тому, чему не следует поклоняться, вкладывая смыслы, которые не нужно было вкладывать и которые даже не задумывались самими авторами. Можно провести параллель между любовью к искусству и любовью к человеку. Часто мы обожаем какой-то придуманный образ, который имеет весьма опосредованное отношение к оригиналу. Впрочем, то же самое мы можем сказать и про желание самореализации, жажду известности и работу мечты. Я вот тоже боготворю сыщицкую стезю. Может, зря? А Саша всегда хотел быть журналистом, но сейчас уже я не заметила в нем энтузиазма и любви к своей профессии. Людям просто хочется во что-то верить, что-то превозносить, любить и надеяться, что оно принесет нам счастье…

Не успела я додумать свою мысль, как Надька плюхнулась на колени к моему парню и громко заржала. М-да, кто-то тоже переборщил с пуншем…

— Ой! — хохотала она, положив руки на плечи Женьке. Стала его разглядывать, как будто впервые увидела. — А ты ничего! Красавчик!

— Это я еще глаза не накрасил, — отшутился он, не скидывая ее, но убирая ее руки с плеч. Это уже хорошо.

— Что? — удивленно заморгала она. В отличие от Логинова, у Надин глаза были накрашены, как у какого-нибудь туземца племени тумбо-юмбо перед важным ритуалом.

— Курт Кобейн, — решила я просветить девчонку, — считается родоначальником макияжа smoky eyes. Это когда черной подводкой красят верхнее и нижнее веко и растирают пальцем, и глаза получаются как в дымке.

— Ой, я знаю, — обернулась она ко мне и снова заржала. — Но при чем тут этот… как его…

— Как его — потому что я на карнавале решил предстать в его образе. Видимо, не получилось, раз меня не признали. Девушка, вы не могли бы слезть, мне уже тяжело вас держать, вы не дюймовочка, простите.

— Хам! — возмутилась Надька, но зато слезла с него и шатающейся походкой прошествовала к выходу из столовой.

Мы рассмеялись. Женька, конечно, был резок и несправедлив — Надя довольно стройная, у богатых девочек принято следить за собой. Но я понимала, почему он это сказал — иначе бы пришлось ее скидывать или подключать меня (я бы с радостью вцепилась ей в волосы в другое время, но сейчас голова забита иными вещами, у нас тут маньяк бродит как-никак), и это вышло бы еще грубее. Лучше так.

Наконец без двадцати двенадцать в столовой появился директор… в костюме тигра. Да, Саша не шутил, когда говорил, что владелец озабочен азиатской культурой, хотя видно, что скорее для показухи, чем реально — для души. Год Тигра еще не настал, но тигры тут повсюду. Забегая вперед, скажу, что праздничный фейерверк, который начнется в половине первого ночи на площадке перед главным входом в административный корпус, закончится тоже фигурой тигра в небе — уж не знаю, сколько это ему стоило, боюсь представить. Но пока все пялились в плазму, появившуюся с потолка на кронштейне и отсчитывали секунды до полуночи, чтобы глотнуть шампанского. Многим, замечу, и так было достаточно, но любители выпить редко останавливаются, как показывает мой жизненный опыт. В общем, от шампанского отказались только Жанна, Женька и Сашка. Я чуть пригубила, потому что не пробовала пунш. Но бокал оставила больше чем наполовину полным, потому что расследование первично, а для этого нужен свежий мозг — то есть взгляд.

— Что по поводу полиции? — спросил Александр у отчима.