Смертельный капкан

— Надеюсь, ты присматриваешь за своими… гм, подружками, когда приводишь их в мой дом? Очень безответственно с твоей стороны. — Она смерила Людмилу уничтожающим взглядом. — Ходят тут всякие, а потом ценности пропадают…

— Мама!

— Не затыкай мне рот! Я еще снисходительна к этой… этой… Ты поставил ее в известность о том, что у тебя есть семья?

Это было последнее, что услышала Людмила. Низко опустив голову, она прорвалась к двери, открыла ее и выскочила из квартиры.

Андрей догнал ее на улице.

— Пусти! — процедила она, пытаясь высвободить руку.

— Нет, — ответил он. — Ни за что.

— Если она думает, что меня можно оскорблять, только потому что я… я…

Не зная, как закончить начатую фразу, Людмила расплакалась. Обняв ее за плечи, Андрей отвел ее в сторону, подальше от прохожих.

— Перестань, — попросил он, кривясь так, словно тоже готов был заплакать. — Больше это не повторится.

— Конечно, не повторится, — воскликнула Людмила сквозь слезы. — Потому что ноги моей больше не будет в этом доме!

— Моей тоже, — сказал Андрей. — Я только вернусь за вещами, когда ты успокоишься.

— Мне не нужны такие жертвы.

— Это не жертва. Не могу я находиться под одной крышей… с ней. — Он не смог произнести «с матерью», потому что язык не повернулся. — Она предала отца, а теперь учит меня жить. Ну-ка, посмотри на меня. Дождик кончился? Светит солнышко?

— Не надо обращаться со мной, как с ребенком. — Людмила шмыгнула носом.

На самом деле ей очень хотелось побыть маленькой девочкой, которую утешают и гладят по головке. Андрей интуитивно это понимал, а потому был предельно предупредителен, терпелив и ласков. Когда ему удалось успокоить Людмилу, он сказал:

— Дальше предлагается такой распорядок. Садимся в кафе, где есть вай-фай, ищем в интернете подходящую квартиру, собираем вещи, въезжаем. Как? Возражения имеются?

— Но зачем? — воскликнула она, еще не до конца переборов желание упрямиться и капризничать.

— Я могу назвать множество причин, — сказал Андрей, глядя ей в глаза. — Но упомяну только две самые главные. Во-первых, я не в силах расстаться с тобой, Людочка.

— А вторая причина? — спросила она, снедаемая любопытством.

— Должны же мы, наконец, завершить то, что все время начинаем и не доводим до конца? — вкрадчиво спросил Андрей.

— Вот ты, оказывается, о чем думаешь, — сказала Людмила, презрительно морща нос.

Но не очень сильно. Потому что она думала о том же самом.

Глава 34

Конные прогулки всегда успокаивали Соболева. Трясясь в седле, он представлял себе, что перенесся в далекое прошлое. Каменистая тропа, зеленые холмы, далекий лес на горизонте. Над головой тот же голубой купол, что и тысячи… миллионы… может быть, миллиарды лет назад. Людишки в этом мире — явление временное, поэтому не стоит слишком переоценивать себя со своими проблемами. Все преходяще. Было и пройдет, и опять будет.

Коня Соболеву купили спокойного, не склонного осложнять свое и хозяина существование строптивыми выходками. Звали его Негритосом, масти он был соответствующей, поводьев слушался беспрекословно, на рысь самовольно не переходил, но, если у хозяина такое желание возникало, мог так припустить вскачь, что только держись. И когда Соболев заприметил впереди потешный оранжевый автомобильчик, свидетельствующий о том, что братья Рамзаевы успешно справились с заданием, в голову ему пришла одна замечательная идея.

Он ударил в полные бока Негритоса каблуками, призывая животное ускорить ход.

Тропа нырнула в яр и потянулась по низине, поросшей высокими, в человеческий рост, бурьянами. Пахло разогретой степью и конскими «яблоками», то и дело выкатывающимися из отставленного хвоста Негритоса. На небе не было ни единого облачка, в синей вышине парила какая-то хищная птица: орел, коршун или ястреб.

Глядя на нее, Соболев подумал, что он и сам такой же одинокий, сильный и свободный. В его сердце не было ненависти ни к Андрею, ни к его отцу, ни даже к Юрке Никольникову, заварившему всю эту кровавую кашу. Соболев был выше этого.

Каждый в этой жизни ведет свою собственную игру, надеясь обставить остальных. Вот и Никольников решил, что ухватил бога за бороду, когда стал шантажировать Соболева. Причем хитренько так, не заводя разговоров о цене компромата, который собрал. Нет, Юра Никольников всегда любил изображать из себя высокоморальную личность, этакого бескорыстного борца за справедливость. Вот и подъехал к Соболеву на хитрой козе: явись, мол, с повинной, прими наказание за дела неправедные, а потом живи дальше с чистой совестью.

Издевался так тонко. Понимал, что бывшему прокурору на зоне конец. Думал, что Соболев сам откупные предложит. Просчитался, подлец. Выкопал бывшему другу яму, в которую сам же и угодил. А вот со вторым дружком вышла осечка. Нашла коса на камень, а камень тот звался Андреем Тумановым. Крепкий оказался орешек. Ну ничего, Соболев и не таких ломал. Скоро не будет ни Андрюши, ни телочки его, ни требований пересмотреть дело Никольникова. Скоро все наладится, очень скоро.