Смертельный ход

И вот Римо Уильямс стоял в спортзале, ощущая, как постепенно ухудшается его форма. Он глубоко вздохнул, неуловимым движением скользнул вверх сквозь темноту и оказался на балконе. На нем были черные теннисные туфли, чтобы не видеть своих ступней, и черная майка. Белизна в темноте может отвлечь и нарушить равновесие тела. Черные шорты. Ночь, движущаяся в ночи.

С окружающих балкон перил он перебрался на верхний край баскетбольного щита. Тщательно уселся. Правая рука держится между ног за край щита, ноги охватили основание кольца. «Как забавно, – подумал он. – В двадцать лет, когда я служил в полиции, то, пробежав один квартал, начинал задыхаться. К тридцати годам пришлось бы перебираться на сидячую должность, чтобы не хватил инфаркт. А хорошо тогда было! Свободен от службы – заходи в любой бар, какой пожелаешь. Захочешь – съешь пиццу на ужин. Представится случай – переспишь с кем-нибудь.»

Так шли дела, пока он был жив. Не существовало таких вещей, как пик физической готовности – на одном рисе и рыбе, с полным воздержанием. В принципе вовсе необязательно так уж строго соблюдать режим. Над этим он часто раздумывал. Можно неплохо сработать и в полсилы. Но мудрый учитель-кореец говорил, что ухудшение физической формы подобно катящемуся с горы камню: начинается легко, а остановить его трудно. А коли Римо Уильямс не сможет остановиться, то очень скоро станет стопроцентным мертвецом.

Он поставил ноги на край кольца, стараясь ощутить его контакт со щитом. Если ты знаком с ощущением предметов, чувствуешь их массу, движение и энергию, то можешь использовать их себе на пользу. В этом весь секрет. Не противиться силе. Это, кстати, лучший способ побеждать людей, когда возникает необходимость.

Римо встал на кольцо и привел равновесие тела в соответствие с предполагаемым расстоянием до пола. Нужно бы изменить высоту прыжка. Если время от времени этого не делать, то мышцы запоминают движения и начинают действовать механически, вместо того, чтобы руководствоваться балансом и расчетом. Когда он только начинал осваивать это упражнение, пришлось в течение полутора суток наблюдать за движениями кошки при падении. Ему было приказано стать кошкой. Он ответил, что предпочел бы стать кроликом, так как они чаще совокупляются. И сколько еще будут продолжаться эти идиотские тренировки?

– До самой смерти, – последовал ответ.

– Значит, еще лет пятьдесят.

– Или пятьдесят секунд, если сейчас не освоишь хорошенько это упражнение, – сказал кореец-инструктор. – Следи за кошкой.

Римо стал наблюдать за кошкой, и в какой-то момент ему показалось, что он действительно может в нее превратиться.

Тут Римо позволил себе небольшую шутку, знаменующую начало упражнения.

– Мяу! – раздалось в темной тишине спортзала.

Выпрямившись, он встал на кольце во весь рост. Тело начало падать вперед, но ноги еще не оторвались от кольца. Доля секунды – и Римо полетел головой вниз. Так падает в темное море черный кинжал.

Волосы коснулись пола и словно включили механизм переворота: сумеречные очертания спортзала с космической скоростью развернулись в пространстве, ноги молниеносно очертили в воздухе окружность и плотно влепились в деревянный пол.

Бац! Звук эхом прокатился по залу. Римо выжидал до самого последнего момента, пока его волосы не коснулись пола, а затем предоставил действовать мышцам, подобным мышцам кошки, которая умеет при падении извернуться в воздухе и приземлиться на лапы. Тело способно на такое только в том случае, если тренированный мозг может вобрать в себя возможности другого животного.

Римо Уильямс слышал звук удара теннисных туфель об пол. Теперь ему было не до мяуканья.

– Вот черт, – пробормотал он себе под нос. – В следующий раз так можно и шею сломать Этот придурок доконает меня максимальной готовностью, будь она проклята!

И он опять забрался на балкон, с него – на баскетбольный щит; надо повторить упражнение, чтобы туфли коснулись пола абсолютно беззвучно.

Глава третья

Солнечные лучи сверкали на рыбьей чешуе, играли на волнах и согревали деревянный причал оптового рыбного рынка, хозяином которого был Джузеппе Бресикола. Причал выдавался в залив Сан-Франциско, напоминая грязную игрушку на голубом подносе.

Рынок не просто пропах рыбой, он дышал рыбой, звучал рыбой – одна макрель плюхалась на другую, шуршала сталь по чешуе. В гигантских чанах начинался неизбежный процесс разложения рыбьих внутренностей. Морская вода с шипением окатывала залепленное чешуей дерево. А Бресикола улыбался, потому что к нему снова пришел друг.

– Сегодня моя не будет рассказывать про заказы, мистер Хронометраж.

Бресикола сделал шутливый выпад в голову своего друга. Как здорово передвигается этот парень, как танцор! Как Вилли Пеп.

– Сегодня твоя заказы получать не будет.