Смертельный холод

Директриса дома престарелых в Уильямсбурге оказалась приветливой деловитой женщиной. Сам дом представлял собой переоборудованный особняк с большими красивыми комнатами, хотя вид у дома был чуть усталый. К тому же от дома явно исходил запах талька. Как и от самих его обитателей.

Арману Гамашу хватило чувства юмора посмеяться над собой. Мадам Лонгпре жила в Трех Соснах и, возможно, была среди тех людей, которых он видел в деревне, на деревенском лугу. Старший инспектор был так зол на агента Николь, что бежал из деревни, как капризный ребенок, каковым считал ее. Он сел в машину и помчался прочь. Вот так оно и случилось, что теперь он находился за несколько километров от свидетеля, который недавно был от него в нескольких метрах. Он улыбнулся, предоставив директрисе повод недоумевать: что такого смешного нашел в ней этот крупный человек.

Гамаш не сразу поехал в Три Сосны – сначала остановился у Легиона и зашел туда. Дверь не была заперта. Здесь редко где запирались двери. Он вошел в холл, и звук его шагов разнесся эхом по большому пустому помещению. Одна из стен была открыта, и здесь имелся оборудованный в духе кафетерия проход на кухню. Гамаш представил себе сутолоку во время завтрака на второй день Рождества, выкрикиваемые приветствия, просьбы добавить чая или кофе. Представил себе Беатрис Мейер, предлагающую свое жуткое варево.

Так почему ее называли Матушкой? Клара вроде бы решила, что он должен найти ответ на этот вопрос, даже не встречаясь с ней. Беатрис Мейер? Матушка Беа? Он отрицательно покачал головой, но подумал, что в конечном счете разгадает эту загадку. Ему нравились такие маленькие тайны.

Он снова включил воображение, мысленно присоединился к этим людям, пришедшим сюда на завтрак на второй день Рождества. Здесь было тепло и весело, висели самые дешевые украшения, какие себе можно представить. Чтобы это представить, и воображения-то включать не требовалось. Они все еще оставались на своих местах: звездочки и снежинки из пластмассы и гофрированной бумаги, искусственная елочка, у которой отсутствовала по меньшей мере половина пластмассово-проволочных веток, бумажные колокольчики и раскрашенные в зеленое и синее снеговики, изготовленные восторженными, усталыми и не очень одаренными детьми в группе продленного дня. В углу стояло пианино, из клавиш которого кто-то наверняка вымучивал рождественские песенки. Здесь стоял запах блинов и кленового сиропа, полученного из деревьев близ города, запах яиц и консервированного черного канадского бекона.

А Си-Си и ее семья? Где сидели они? Кто-нибудь был рядом с ней во время ее последнего в жизни завтрака? Кто-нибудь из них знал, что это ее последний завтрак?

Один из них знал. Кто-то сидел в этой самой комнате, ел, пил, смеялся и напевал рождественские песенки. И планировал убийство.

Выйдя на улицу, Гамаш помедлил – нужно было сориентироваться, потом посмотрел на часы и направился к озеру Лак-Брюм. Ему всегда нравился этот городок, Уильямсбург. Он отличался от Сен-Реми, в большей степени французского, тогда как Уильямсбург традиционно был более английским, хотя это и менялось по мере взаимопроникновения двух языков и культур. Гамаш поглядывал на приятные для глаза дома и магазины, все покрытые чистым белым снегом. Здесь стояла тишина – мир и покой опускались на эту землю с приходом зимы, словно земля отправлялась на покой. На пухлой снежной подушке машины почти не производили шума. Люди бесшумно шли по тротуарам. Все было приглушенным и безмолвным. Все было очень, очень мирным.

Дорога от Легиона до озера заняла у Гамаша четыре с половиной минуты. Он шел не спеша, но ноги у него были длинные, и он знал, что у большинства людей это заняло бы чуть больше. Однако представление о среднем времени, необходимом для того, чтобы добраться до озера от Легиона, он получил.

Он стоял на обочине дороги и смотрел на озеро, пустое и запорошенное снежком. Площадка для кёрлинга была почти невидима, и единственным свидетельством того, что здесь что-то происходило, оставалась трибуна, пустая и заброшенная, в ожидании людей, которые никогда не придут.

Что делать с Иветт Николь? Спокойствие этого места дало ему возможность обдумать эту проблему. А она была настоящей проблемой. Теперь он знал это. Один раз она его провела, но Арман Гамаш относился к тем людям, которых невозможно провести дважды.

Она появилась в Трех Соснах по какой-то причине, и этой причиной не обязательно было убийство Си-Си де Пуатье.