Смертельный лабиринт

– Я почуял неладное, – прошептал Бенкендорф. – Сейчас члены ложи – древние старики. Им вовсе не нужно особое положение при дворе – они прекрасно понимали, что время их фавора прошло и теперь трон окружают совсем другие люди. Но они были крайне настойчивы. Я, по краткому размышлению, отказался от роли посредника между «Обществом» и государем, сказав, что Николай Павлович дал четко понять – после мятежа он не жалует тайные общества, даже если те ставят перед собой исключительно благие цели. И вот тогда ко мне пришла старуха – баронесса де Вейль. Это было год назад.

1843 г. Фонтанка

Бенкендорф через приоткрытую щель двери смотрел в свой собственный кабинет. Вернее – на гостью, которая сидела у стола главного начальника Третьего отделения Его Императорского Величества канцелярии. Его стола. Позади Бенкендорфа почти не дыша вытянулся адъютант.

– Кто такая? – спросил Бенкендорф.

– Баронесса Агата Карловна де Вейль, – прошептал тот. – Московская дворянка, вдова. Муж Арман де Вейль, эмигрант, вступил в нашу армию капитаном инфантерии, геройски погиб под Аустерлицем. Сын, Дмитрий, пошел по морской линии, утонул во время сражения под Наварином. Баронесса живет с внучкой в собственном поместье в Лефортово.

– А что хочет? По какому вопросу?

– Не говорит.

– Понятно. Что же, семья, в которой отец и сын отдали жизни ради Отечества, достойна уважения.

Бенкендорф с усилием распахнул дверь и вошел в кабинет.

– Не вставайте, Агата Карловна, – сказал он еще издалека. – Хотите чаю или кофе?

– Хочу кофе, – сказала баронесса, – но не откажусь и от чего покрепче.

Александр Христофорович кивнул адъютанту, наблюдавшему из-за двери, подхватил стул и поставил его рядом со старухой. Он не хотел говорить с ней через стол. Пока не хотел.

– Ну-с, – сказал он, садясь напротив. – Чему обязан вашим визитом?

Баронесса смотрела на него пристально. Она была одета во все черное. Седые густые волосы были уложены в сложную прическу – вероятно, перед визитом к шефу Третьего отделения она посетила куафюра. Повязка на правом глазу придавала зловещий вид ее морщинистому лицу. Александр Христофорович подумал – была ли она красива в молодости? И решил – вряд ли.

– Забавно, – сказала баронесса, – родись вы лет на сорок раньше, я вполне могла бы служить под вашим началом.

– Вот как? – удивился Бенкендорф. Он принял от адъютанта поднос с чашками и поставил его на стол между собой и старухой.

– Матушка Екатерина поручала мне весьма щепетильные дела, – продолжила баронесса.

Шеф жандармов кивнул.

– Но это было давно. Два императора и одну войну назад, – усмехнулась Агата Карловна. – Я отошла от дел и живу теперь в Москве, воспитываю внучку.

Она задумчиво прикоснулась сухими скрюченными пальцами к фарфору чашки, а потом отвела их, как будто чашка была слишком горяча.

– Вы не приняли предложения «Нептунова общества», – сказала баронесса. – Это очень глупый поступок.

Бенкендорф немедленно подобрался.

– Послушайте, – сказал он холодно, – я полагал, вы…

– Очень глупый! – перебила его старуха, совершенно не обращая внимания, что перечит одному из самых грозных чиновников империи – как будто тот был нашалившим студентом. – Вы, вероятно, не стали разбираться в этой истории, полагая, что «Нептуново общество» – это одна из старых масонских лож, дряхлые члены которой выжили из ума и всеми силами цепляются за одну только возможность совершать свои нелепые обряды в присутствии императора? Это не так. Мы повинуемся приказу Екатерины Алексеевны хранить тайну, которая несет угрозу самому существованию императорской власти.

Она замолчала и уставилась единственным глазом прямо в лицо Александра Христофоровича.

– Если бы те безрассудные офицеры, что устроили мятеж в двадцать пятом, знали эту тайну, уверяю вас, это не они, а Николай Павлович сейчас сидел бы в Чите на привязи.

Если еще две минуты назад Бенкендорф был близок к тому, чтобы кликнуть адъютанта и приказать ему выпроводить старуху, то теперь она сумела полностью завладеть его вниманием.

– И что это за тайна?

– Вернее сказать, две тайны, – ответила баронесса. – Одну знают члены «Нептунова общества». Вторую, более важную, – только я. Первая не так важна, время давно превратило ее в прах. Она касается царевича Алексея Петровича. Сына Петра Первого.

– Казненного отцом, – пробормотал Александр Христофорович.

– Якобы казненного отцом, – возразила Агата Карловна.

– Что?

– Якобы казненного, – повторила она. – На самом же деле Алексей был заключен в тайную крепость за пределами Москвы, где прожил до глубокой старости и умер естественным порядком.

Бенкендорф пожал плечами.

– Да-да, – кивнула старуха, – я и говорю – сейчас это уже никого не волнует. Однако Екатерина потребовала, чтобы члены «Нептунова общества» оберегали эту тайну, а особо – ту тайную Обитель, где находится могила несчастного Алексея Петровича.

– Но мне не кажется это… важным, – сказал Бенкендорф разочарованно, – как известие о… как вы говорите – существовании такой могилы помогло бы мятежникам?