Смертельный отпуск

Игнат не знал, насколько сильно Лия хотела оказаться в его сне. Но она хотела. И даже торопилась. Игнат держал курс на летнюю кухню, а она потянула его к двери, которая открывала вход к нему в комнату. Игнат поддался, свернул с пути — за угол дома. Только тогда и остановился. И кивком указал на летнюю кухню, но Лия качнула головой. До кухни далеко, метров десять, а дверь совсем рядом.

Игнат кивнул, шагнул к двери, но его внимание привлек вход в подвал. Он не увидел навесного замка на двери. Странно. Дядя Валя всегда закрывал свой погребок. Что, если пьяница-зятек проник в его святая святых? Взломал дверь, вынес бочонок-другой вина. А если он еще там?

— Погоди-ка!

Игнат подошел к двери с шиферным козырьком над ней. Замок лежал на поперечине этого козырька.

Ярко светила луна, и при ее свете Игнат увидел темные пятна у самой двери. И не только пятна, а еще и капли — крупные, поменьше, совсем мелкие. Может, красное вино?… Или кровь?

Он присел, присмотрелся, затем, достав спички, зажег одну. А ведь похоже на кровь. Самая большая лужица уже впиталась в бетон, осталась только тонкая подсохшая пленка. И впиталась кровь, и свернулась.

— Что там такое? — прижимаясь к Игнату, тихонько спросила Лия.

— Такое!

Он открыл дверь в подвал, снова чиркнул спичкой, которая высветила выключатель с тонким, как птичий клюв, тумблером. Игнат включил свет и увидел дядю Валю, вернее, его труп. Он лежал на ступеньках бетонной лестницы. В области живота несколько ножевых ран, белая майка в крови. И под плечами лужа. Кровь уже свернулась, причем давно, не меньше часа назад. И тело, похоже, уже начало коченеть. Потрогать надо, измерить температуру. Но это все потом. Глаза у дяди Вали приоткрыты, видно, что его душа уже покинула бренное тело. Поздно уже прощупывать пульс.

— Ой, мамочки! — тихонько вскрикнула Лия.

— Давай домой! В милицию звони!

— Может, не надо?

— Что не надо?

— Ну, еще свалят на тебя!

— Кто свалит? Час назад я в «обезьяннике» был! Давай!

Тетя Витя не выходила на шум, свет в доме не зажигался. Дурное предчувствие охватило Игната, стало тяжело дышать.

— А почему час назад?

— Может, и два!

Лия убежала, а Игнат поднялся на крыльцо. Как оказалось, тетя Витя все-таки отреагировала на шум во дворе. Но не сейчас, а какое-то время назад. Не включая свет, она вышла в коридор, открыла дверь, тут смерть ее и настигла. Ее тоже ударили в живот ножом несколько раз. Белая сорочка стала красной, и на полу кровь, много крови.

В дом Игнат заходить не стал, ясно же, что убийцы там нет, а следы можно затоптать или стереть трясущимися от волнения руками.

Его трясло от переживаний, остро захотелось курить, а сигареты он видел в беседке перед летней кухней. И действительно, там лежала пачка «Примы». Он хотел осторожно выдернуть сигарету, но рука дрогнула, содержимое пачки вывалилось на землю.

Игнат закурил, прижался спиной к опорному столбу. Спокойствие, только спокойствие… Он глубоко затянулся, затем присел, собрал сигареты, сунул их в пачку. Зашел на кухню, осмотрелся, увидел на полке на стене коробку с красным крестом. Достал из нее градусник и отправился к погребу. Нельзя стоять сложа руки, нужно действовать. Да и смысла нет ждать появления милиции. Кто там подъедет? Капитан Сазонов, начальник поселкового отделения милиции? Следственно-оперативная группа из РОВД прибудет не раньше утра. А Сазонов со старшиной Самойленко действительно первым делом обвинят в преступлении Игната. Скажут, что убил уже после того, как освободился из камеры.

Курортникам дядя Валя угол не сдавал, во всяком случае, сейчас. Игнат ушел, во дворе никого — дядя Валя мог позволить себе спуститься в подвал в трусах и в майке. Игнат присел возле лежащего на ступенях тела, ощупал руку, ногу. Мышцы уже твердеют, налицо признаки начальной стадии трупного окоченения, и тело уже начало остывать, хотя и не очень заметно.

На стене, у подножия лестницы, висел термометр, который показывал восемнадцать градусов — не самая лучшая температура для хранения вина, но для исследования самое то. Ректальную температуру он замерять не стал, сунул градусник под мышку. За этим занятием его и застала Лия.

— Ты что делаешь? — Она удивленно смотрела на Жукова.

— Температуру замеряю.

— Зачем?

— Ты лучше скажи, кто мог это сделать?

Игнат поднялся, осторожно вышел из подвала, достал из кармана пачку «Примы».

— И мне! — Лия потянулась за сигаретой.

— Кто?

— Я откуда знаю?

— Там ведь и тетя Витя. Ее тоже убили.

— О, боже!

— Ножом несколько раз в живот ударили…

— Вот уроды!

— Талый?

— Талый?! — задумалась Лия.

— Он мог?

— Не знаю…

— А ты хорошо подумай.

Игнат сходил в свою комнату, вернулся, а Лия все думала, приставив палец к щеке.

— Думай. Но не придумывай.

— И все-таки: зачем градусник?

Игнат кивнул, снова спустился в подвал, вынул термометр. Тридцать четыре и три. И это при температуре в подвале восемнадцать градусов. Игнат посмотрел на часы. Четыре часа пятнадцать минут.

— Убили в районе двух часов. Может, в половине второго.

— Ты откуда знаешь?