Смертельный туман

– В каком-то смысле да, – проговорил он медленно. – Но не только, вернее, не столько. – Он негромко рассмеялся. – Забавно: я никогда не пытался истолковать это словами, поскольку мы все просто знаем. Но дай-ка попытаюсь!..

София ждала, и он заговорил снова:

– Растяжение времени – лишь первый шаг. Он как бы дает тебе пространство для маневра. Следующий шаг – умение особым образом использовать дарованное пространство.

Нош остановился. Путники добрались до неглубокого ручья, журчавшего среди замшелых камней.

– Нош хочет, чтобы мы починили переправу, – сказал Горькослад, соскакивая на землю.

Он протянул руку Софии, но она по его примеру перекинула ногу и сама съехала с лосиной спины.

– Нужно положить на место вон те бревна. – Горькослад указал на несколько березовых жердей, уложенных прошлым путешественником и съехавших в воду.

Ступив в ручей, Вещий стал вытаскивать жердь. София принялась помогать.

– Представь, что тебе отведен час на то, чтобы к кому-нибудь присмотреться, – не прекращая работы, продолжал Горькослад. – Все, что от тебя требуется, – наблюдать за людьми и делать выводы о том, чем они заняты. Ты успеешь немало узнать, верно? Даже если ты и не самый наблюдательный из людей!

– Верно подмечено…

– А если тебе дадут год на то, чтобы слушать деревья, ветер и дождь? Их голоса, сплетения звуков… Тоже небось массу всего выяснишь о том, как они живут!

– Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду!

София положила последнюю жердь вплотную к остальным и выпрямилась, вытирая ладони о потасканную дорожную юбку.

– Примерно таким образом тучегонитель, – сказал Горькослад, быстро ополаскивая лицо водой из ручья, – и создает пространство, о котором я говорил. Создаешь час – и употребляешь его на то, чтобы за кем-нибудь подробно понаблюдать. Сколько всего узнать можно! Или создаешь целый год – и вникаешь в жизнь деревьев и ветра. А с точки зрения обычного человека проходят мгновения. Вот людям и кажется, что мы некоторым чудесным образом все видим, все знаем, хотя на самом деле секрет лишь в особом обращении со временем. В том, чтобы нужным образом его растянуть и, войдя внутрь замершего мгновения, сделать необходимые наблюдения.

Горькослад сплел пальцы, подсаживая Софию обратно на спину рогатого скакуна.

– Готов мостик, Нош, – сказал он, устраиваясь у девочки за спиной.

Лось благодарно хрюкнул и вошел в прохладную воду, с удовольствием поглядывая на обновленную переправу.

– У него невероятная склонность заботиться о других, – пробормотал Горькослад, обращаясь к Софии. – Я столько мостиков за последний месяц поправил, что уже и не сосчитать!

Она с улыбкой похлопала Ноша по шее:

– Какой же ты добрый…

– Это не он добрый, а я! – возразил Горькослад. – Нош небось ни разу мне не помог!

Лось повернул громадную голову и холодно уставился на юношу. София рассмеялась.

– Вообще-то, я думал, ты уже знаешь, как это делается, – продолжал Вещий. – Раз уж смогла прочесть карты, которые мне показывала…

София в смущении покачала головой:

– Я… это само как-то случилось. Я просто заснула, держа рог в кулаке, и увидела воспоминания во сне. Никакого умения не понадобилось.

– Ага, теперь ясно, – сказал Горькослад. – И нечего тут стесняться, – добавил он, заметив реакцию Софии, хотя она смотрела в другую сторону. – Я тебя научу, как делать то же самое наяву.

– Я видела кое-что в одном воспоминании Ноша, – помедлив, проговорила София. – Долину, группу деревьев… Туда входили два человека. Ты называл их скорбящими…

Горькослад вновь помолчал.

– Да ты зришь в корень, – очень серьезно ответил он наконец. – Когда остановимся на ночлег, дашь мне на эти карты взглянуть? Хочу понять, что в них еще есть.

– Конечно!

В ветвях над головами печально прокричал лесной голубь. Захлопал крыльями, улетел. Лес стоял тихий и неподвижный, воздух отдавал сыростью.

– Роща, о которой ты говоришь, – вместилище тайны. Эту тайну я не могу разгадать вот уже два года, – вздохнул Горькослад. – Растет она в Черепашьей долине, известной мне с самого детства… правда, рощи тогда там не было. Я ее впервые обнаружил в мае девяностого года, она была совсем маленькая: всего дюжина гигантских деревьев. Мне сразу показалось, что они не на месте стояли. Я таких никогда не видал, только слышал элодейские рассказы о подобных лесах у Тихого океана. Не знаю, много ли ты во сне видела, но мы с Ношем не раз туда возвращались… Последнее время, правда, реже, потому что я занялся поисками Дурман, но прежде то и дело заглядывал. Так вот, мы почти неизменно наблюдали, как туда входили скорбящие. Там они замолкали – и более не показывались. Я тоже хотел проникнуть туда… представь – не смог! Древний просто отталкивал нас, а с ним не поспоришь. Так мы и не продвинулись дальше одного места на склоне, с которого и до сих пор наблюдаем.

В той роще что-то очень странное происходит, а что – понять не могу. Нынешним летом, с тех пор как древний перестал со мной говорить, я только в Черепашьей его присутствие ощущаю… А еще тот лесок превеликий страх окружает!

У Софии заколотилось сердце.