Смертельный удар

Утром не было уже семнадцати человек. Командир не ругался, а лишь бросал на Хранителя отчаянные взгляды. Он был офицером обычного пограничного форта, где основной гарнизон составляли штрафники, условно оправданные каторжники, которым рабство заменили солдатчиной, и иное отребье, те, кому не нашлось места в рядах армейских гарнизонов. Большая часть не имела ни семьи, ни своего угла. И единственным местом, которое они могли бы назвать своим, было жесткое ложе в казарме форта. Так что ждать, что таких людей затронут речи о судьбе мира, было наивно. Да и вообще, почему он должен подчиняться какому-то уродцу, тем более что тот ведет их всех прямо к гибели.

Эвер понял, что они дошли до крайней точки. Вечером он снова собрал солдат, но на этот раз его речь была краткой и конкретной:

— Завтра утром я иду дальше. А отряд возвращается в форт. Со мной пойдут только добровольцы. Те, кто сумеет преодолеть свой страх. Каждый из них по возвращении получит по сто золотых и бляху полного гражданина.

Это было уже серьезно. В пограничных фортах редко кто мог похвастаться бляхой полного гражданина. Это означало окончание постылой службы. Полных граждан никто не держит в пограничных фортах. А посему впору было задуматься, что лучше: еще десять-пятнадцать лет гнить в форте или рискнуть и, в случае удачи, навсегда распрощаться с границей. Тем паче что этот уродец явно мог выполнить свое обещание. Недаром комендант форта так лебезил перед ним. Да и две сотни всадников в полное распоряжение абы кому не дадут. Однако утром они недосчитались еще двенадцати человек. А добровольцев оказалось всего шестеро: старый центор, проведший в этих степях всю жизнь, и пять бойцов, которым такая жизнь уже опостылела. И вот уже почти десять дней они ехали по степи, не столько охотясь на кого-то, сколько скрываясь сами и стараясь при малейшем признаке опасности нырнуть в ближайший овражек или просто повалиться на землю вместе с лошадьми в надежде укрыться в пока еще невысокой весенней траве. Пока им удавалось оставаться незамеченными. Вернее, это они так считали.

К полудню распогодилось. Ветер разодрал в клочья облака и понес их по небосводу длинными рваными лентами. Они уже собирались подыскать овраг для обеденного привала, когда на гребне ближнего холма появился одинокий всадник. Он не ехал, направляясь куда-то по своим делам, а стоял, демонстративно не реагируя на их небольшой отряд. Никто не заметил, откуда он появился. Он просто в одно мгновение возник на вершине. Человек на спокойно стоящей лошади. Один из бойцов впоследствии уверял, что все время смотрел на этот холм и только на мгновение смежил веки, смаргивая попавшую в глаз соринку, а когда открыл — всадник уже был на холме. Эвер натянул поводья и, подняв ладонь, всмотрелся во всадника. Но прежде чем успел рассмотреть его фигуру и лицо, сердце екнуло и понял, что это тот, кого они так долго искали.

— Это он.

Центор шустро стянул с луки седла смотанный аркан и взмахнул плеткой, собираясь рвануть за этим странным беглецом, но Хранитель Порядка успел схватить его за локоть:

— Стой!

Центор озадаченно посмотрел на него, а Эвер искривил губы в горькой усмешке:

— Я поеду к нему один. — И пояснил: — Ловить его бесполезно, он никогда бы не показался так, если бы не был готов. — Эвер отпустил локоть солдата и ударил пятками свою лошадку. Центор разочарованно повесил смотанный аркан на старое место, но тут же встрепенулся. До его расширившихся ноздрей донесся запах немытого тела, лошадиного навоза и кислого кобыльего молока. Судя по густоте аромата, за обратным скатом холма скрывалось по меньшей мере полсотни степняков. Он представил, что стало бы с ним, если бы они выскочили, когда он находился как раз на полпути между своим отрядом и одиноким всадником, и буквально кожей почувствовал, как десятки стрел втыкаются в его тело. Центор отер со лба обильно выступивший пот и возблагодарил Магр за то, что она не дала ему умереть настолько глупо.