Смертельный вояж

К счастью, стояло лето, так что спать на голом песке было не слишком холодно. Хотя вряд ли это можно было назвать сном. Каждые полчаса Рита просыпалась, вздрагивала от любого шороха и безуспешно пыталась забыть о мучавшем ее голоде. Сны ей снились такие же беспокойные, полные тревог и страхов, как последние месяцы жизни. Погони, схватки, лишения… Жуткие кривые морды, норовящие ее укусить… Грубые грязные лапы, бесцеремонно щупающие ее тело…

Рите удалось крепко заснуть лишь под утро. Но и этому покою не суждено было длиться долго. Прохладный влажный нос коснулся Ритиной руки, и от неожиданности она подскочила. Остатки сна как рукой сняло. Перед ней, склонив голову набок, стояла крупная дворняга с медно-рыжей всклокоченной шерстью. В ее правом ухе желтела клипса, которая указывала на то, что животное получило необходимые ветеринарные прививки. Это немного успокоило Риту. Тем не менее она решила не подниматься, пока не определит настроение дворняги. Неожиданно собака пронзительно залаяла, злобно сверкая глазами. От испуга у Риты кровь застыла в жилах. Только этого ей не хватало — быть покусанной пусть и привитой, но крупной собакой!

— Ну чего ты? — сказала она дружелюбно, но на всякий случай сжала в руке крупный шершавый камень. — Чего лаешь?

И тут Рита заметила, что собака заинтересовалась вовсе не ею, а кем-то, находящимся за ее спиной. Она обернулась и увидела мохнатую белую дворнягу, похожую на овцу. Не успела Рита с облегчением понять, что собачья разборка никак ее не касается, как за спиной «овцы» появилось еще несколько крупных собак. И все они направились в их сторону, по пути переругиваясь с медно-рыжей.

К Ритиному удивлению, рыжая как ни в чем не бывало уселась у ее ног, словно отыскала потерянную хозяйку и не собиралась разлучаться с ней. А приближающаяся свора заливалась на все голоса.

— Эй, ну что ты уселась? — Рита отодвинулась от незваной четвероногой подруги. — Иди к ним, поговорите по-своему, по-собачьи. Я-то тут при чем?

Рыжая подняла усталые карие глаза. В этом немом взгляде Рита прочитала так много, что ее настроение вмиг изменилось. Она посмотрела на приближавшуюся стаю. Собак было четверо, и, судя по их поведению и тихому грудному рычанию, настроены они были агрессивно.

— Дурочка, — сказала Рита ласково, — забрела на чужую территорию? Впрочем, и я не лучше. Ладно, что поделаешь, будем как-то выпутываться.

Внимательно выслушав, рыжая с надеждой посмотрела на нее.

Поднявшись на ноги, Рита сердито закричала на собак, стоявших в паре метров от них:

— Какого черта вам здесь надо? Пошли вон!

Несмотря на угрожающий тон, который ей удалось изобразить, Рите было так страшно, что ноги подкашивались. К тому же она не знала, как может отреагировать собачья стая на крик. Может, испугаются, а может, разозлятся еще больше. Но рыжая смотрела на нее с таким уважением и доверием, что Рита просто не могла ее подвести.

От ее крика ни одна собака и с места не сдвинулась. Тогда Рита обратила внимание на самого крупного, поджарого кобеля с ощетинившейся холкой, который стоял на два корпуса впереди всей своры — остальные собаки явно повторяли все его действия, — и поняла, что это вожак и свора поступит так, как поступит он, поэтому решила обратиться к нему:

— Я не хочу войны. — Глядя вожаку в глаза, Рита показала пустые руки. — Но я тоже очень злая и не боюсь ни тебя, ни твоих псов. Так что лучше уходи! — неожиданно для себя закричала она. — Пошел прочь! Убирайся!

Нерешительно приподняв одну лапу, вожак наблюдал за кричащей женщиной, словно пытаясь оценить степень угрозы. Потом, немного поколебавшись, отвернулся и потрусил прочь. Свора безропотно последовала за ним.

— Ну что ж, считай, что ты выкрутилась.

Рита с улыбкой посмотрела на рыжую дворнягу, зорко следившую за удаляющейся стаей. Как только собаки скрылись из виду, та вскочила и, не оглядываясь, побежала прочь.

— И это все?! Хоть бы обернулась на прощание, шавка ты неблагодарная! — крикнула Рита, которой вдруг стало больно, словно ее предали.

Ведь она вступила в неравную схватку ради этой дворняги, а та так легко ее бросила. В груди разлился холод обиды и пустоты.

Казалось бы, мы делаем добро просто потому, что считаем, что это правильно. Но даже думая, что ничего не ждем взамен, мы огорчаемся, если не получаем благодарности в ответ. Мы лжем себе. В действительности мы хотим, чтобы окружающие по достоинству оценили каждый наш добрый поступок, даже незначительный. Даже якобы бескорыстный. Так где же предел нашему самолюбованию? И есть ли он?

* * *

Во время своих скитаний Рита часто вспоминала мужа.

«Он, бедный, даже не знает, где я, куда запропастилась, — думала она с нежностью и печалью. — Не дай бог решит, что я бросила его в трудную минуту. Ищет меня, наверное… А может, уже отчаялся и сходит с ума от тревоги и одиночества».