Из груди ронин вырывался распирающий крик безумия и бессилия. В предсмертном мраке на волоске от смерти он почувствовал, как его лица коснулся блик слабого света.
– Давай же… ещё немного мамаша… последний рывок. – Тяжело дыша, произносил ронин.
– А-а-а-а! – тужилась из последних сил Амайя.
Спустя пару минут Кай вытащил из-под её платья крохотное тельце, ножниц не было, и он перерубил пуповину ударом меча, после чего ненадолго убрал оружие обратно в ножны на спине. Взяв новорожденного за пятки, ронин перевернул его вниз головой, и легонько шлёпнул по попе. Младенец коротко всхлипнул и закричал.
– Воды, быстро!
Кира подумала, что дядя Кай просто хочет пить но, поднеся ему, бидон с водой он несколько раз окунул туда младенца, промывая его от крови. После, он плотно завернул его в плед. Слыша детский плач в своих руках, параллельно с которым за стенами повозки доносился визг чудовищ, ронин иронично подумал:
– Поздравляю, у вас мальчик… – монотонно произнёс ронин.
Сквозь боль, мокрое от пота лицо Амайи расплылось в улыбке.
– Дай мне его подержать Кай.
Ронин уже протянул крохотный кулёк к её рукам, как вдруг пол под ним резко затрещал. Доски разлетелись в щепки и из-под телеги вырвались две когтистые лапы, они схватили Кая за обе ноги и в ту же секунду потянули его вниз. Всё произошло настолько быстро, что он даже не успел зацепиться, за что либо, и уволакиваемый в дыру на полу упал на землю, выскочив из повозки на полном ходу.
Колёса заскрипели возле его лица чудом, не переехав его, Кай крутился и переворачивался, всё время глухо шмякаясь об землю. Наконец остановившись, он распластался на спине, почти потеряв сознание от удара затылком по булыжнику. Его пробудил детский плач. Всё это время он прижимал к груди младенца, с трудом оторвав свою голову от земли ронин, оглядел младенца, дитя чудом не пострадало и лишь плакало от неприятной встряски. Кай приподнялся на колени уперевшись свободной рукой на землю, перед глазами всё вертелось, кости трещали от тяжёлых ушибов. Его замутило но, сдержав позыв рвоты, он посмотрел вперёд, повозка продолжала уноситься вдаль, неминуемо унося за собой яркий свет. Кай остался один в беспросветной тьме.
– Да неужели? – прохрипел ронин.