Смертельный звонок [cборник]

«А ведь прав Стас, — отметил про себя Гуров, в свою очередь, демонстрируя свою книжечку, — либо она пострадала куда меньше, чем пытается показать, либо побывала и не в таких переделках. Держится для пострадавшей весьма достойно».

Вслух же сказал, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально-участливо:

— Скажите, пожалуйста, ваш супруг работал на производстве электрокомпонентов?

— Верно.

— А до того — на производстве пиротехники.

— Все верно.

— Вы находились в отпуске по уходу за ребенком.

— Так.

— Имели какие-то дополнительные источники дохода?

— Не понимаю вопроса. В связи с чем он? Вы не налоговая инспекция.

— Верно, не налоговая. И все-таки ответьте, пожалуйста.

— Нет. Никаких дополнительных источников.

— Был ли у вас в доме дистиллятор? — спросил Станислав.

— Самогонный аппарат? Ничего подобного мы в доме не держали, — решительно, насколько это было возможно в ее состоянии, заявила Нина.

— По предварительным данным, взорвался именно он, — заметил Лев Иванович.

Единственный глаз вспыхнул, ожег, как углем:

— Плюньте тому в рыло, кто это сказал. Мой муж не алкоголик.

— К сожалению, это уже не важно.

— Важно.

— Хорошо, не будем спорить, — согласился Гуров, — давайте тогда начистоту и о насущном. Есть версия, в пользу нее говорит и заключение экспертизы…

Честно говоря, в глубине души тлела надежда на то, что безутешная вдова все-таки сама скажет, откуда у них в доме появился дорогой гаджет. Надежды не оправдались, поэтому пришлось задать вопрос напрямую:

— В семье работал один муж, дополнительных источников доходов, по вашим словам, у вас не было. Кому принадлежал телефон «Улисс нардин», раритетный, редкий телефон швейцарской фирмы, рыночная стоимость — девять-десять тысяч долларов?

Нина ответила кратко:

— Я нашла его.

— Вот так так, — не сдержался Крячко, — где же? На Новый год, под елочкой?

— Нет, — спокойно возразила она, — гуляла с ребенком, нашла по дороге домой.

— Где?

— Я же говорю, когда с дочерью шли домой с прогулки.

— Откуда?

— С прогулки, — повторила она.

«Ну вот, включила дурочку».

— Ну а гуляли-то где? — терпеливо уточнил Гуров.

Она прикрыла глаз, точно утомленная пустыми разговорами:

— Вдоль канала. Туда-сюда, знаете ли.

— Значит, нашли по дороге к станции? — спросил Крячко, тоже очевидно начиная терять терпение.

Нет, не по душе ему была эта дамочка, несмотря на жалкое и пострадавшее положение.

— Да.

— Почему не отнесли в полицию? — поинтересовался Лев Иванович. — Дорогая вещь.

— Откуда мне знать, дорогая она или дешевая.

Неплохо врет, глядя прямо и твердо. Сразу видно, ей не привыкать.

— Ах да, это верно. Откуда же.

Безошибочно уловив насмешку, Нина уточнила деревянным голосом и скучным тоном:

— Я подумала, что хозяин догадается позвонить на свой номер, мы договоримся о встрече, передам с рук на руки. Не позвонил бы — отнесла бы в полицию.

— Что ж, оставим пока и это, — покладисто согласился Гуров, — как дело было потом? Подняли вы телефон, и что?

— Положила в сумку.

— Не включали телефон, на кнопочки не нажимали?

— Нет. Просто осмотрела и положила.

— И все-таки, — вмешался Крячко, — зачем подобрали бесхозную вещь? Разве не знаете, что этого нельзя делать, а надо, не трогая, сообщить полиции? Телевизор не смотрите?

— Не смотрю, — колко отозвалась она, — и кому у нас в поселке подсовывать бомбу в мобиле?

— Теперь некому, вы правы, — согласился Станислав, довольно двусмысленно, — и что же произошло, когда вы вернулись домой?

— Подъехали дедушка с бабушкой, забрали дочку к себе. Сумку же взял муж… Денис, — женщина помедлила, точно переводя дух, — сейчас…

— Ничего.

— Сумку он унес на кухню. Потом… все. — Она скривилась, попыталась отвернуться, поднять забинтованную руку и расплакалась.

Крячко налил, преподнес стакан воды к трясущимся губам. Она выпила несколько глотков, стуча зубами о стекло.

— Спасибо.

Подождав несколько, для приличия, Станислав мягко спросил:

— И все-таки простите, я должен задать вопрос, который покажется вам бестактным.

— Какой.

— Не было ли у вашего мужа причин для ревности?

«Ох ты, как глазом-то сверкает. Прав Стас, не такая уж она бессильная, несчастненькая, того и гляди рванет сейчас не хуже телефона».

Однако Нина сдержалась, только слезы моментально втянулись, и теперь ее единственный глаз так и грел черным огнем. Подчеркнуто вежливо, без тени смущения, она ответила:

— Я не стану отвечать на этот вопрос.

— Как вам будет угодно, — вмешался Гуров, — ну а у вас не было таких поводов?

— И вам я отвечать не собираюсь. Это мое дело, личное.

— Ошибаетесь, гражданочка, — заметил Крячко, — имеет место труп, применено опасное вещество, вы же сами отрицаете, что взорвался самогонный аппарат?

Тишина.

— В общем, и при наличии таковых моментов любое дело личное становится общим.

Нина упрямо хранила молчание.

— Что ж, как вам будет угодно. Если бы вы ответили — спокойно, без сердца, то мне не пришлось бы задавать другой вопрос: не считаете ли вы, что происшествие связано с вашим прошлым…

— Что это значит?

— Не может ли эта трагедия быть связана с неким Леонидом, или Алексеем — в общем, с Лёлей по кличке Тротил?