Смертельный звонок [cборник]

«Ну-с, если есть в этом гуляше кто осведомленный, Крячко выловит. Вернемся к нашему барану», — решил Лев Иванович и предложил, пока по-доброму:

— Сергей, попробуй еще раз. Только без сердца и внутренних переживаний. Дениса не вернешь, а нам работать надо. Излагай детали, плакать потом будем.

Зубков, аккуратно как-то, по-женски (хотя руки у него ходуном ходили), машинально складывая грязное полотенце, попытался последовать указанию:

— Сейчас попробую. Так. Завершил обход. Решил пообедать…

— Домой шел.

— Да. Встретил пострадавшую Лайкину, то есть Романову. Они с дочкой моцион совершали, гуляли.

— Ты ж говоришь, она в Москве?

— Это позже. Денискина мама с отчимом увезли.

— Отчимом. Отец не родной?

— Нет.

— И мать в столице живет, с мужем?

— Так точно. Тетя Таня, то есть Татьяна Михайловна, вышла замуж и квартиру ему переписала. Они рассорились на почве женитьбы.

— Пусть их, дела семейные.

Сергей хотел что-то добавить, а то и возразить, но тут во дворе активизировалось шевеление. Материализовались какие-то вежливые люди в штатском, аккуратно, бережно, но настойчиво расчищали дорогу от народу.

Величественно, крейсером всплыл по горке, причалил к оцепленной территории черный «Аурус». С переднего пассажирского сиденья вылез габаритный товарищ, открыл заднюю дверцу, оттуда выбрался суровый господин официального вида, с пухлым, смутно знакомым лицом, еще молодой, а пуговицы строгого однобортного костюма на пузе уже заметно расходятся.

— Рокотов, — проворчал Зубков, уловив вопросительный гуровский взгляд.

Лев Иванович сначала не понял, потом не поверил, затем удивился:

— Шутишь? Тот самый?

Зубков заверил, что нет, бывший следователь Рокотов, известный любовью к себе и инициативностью в продвижении себя же, трудится главой городского округа.

— Я был уверен, что он как минимум под следствием, — признался Гуров. Во время их последней встречи следователь Игорь Вадимович Рокотов проявил себя во всей красе. Он был по-своему талантлив в том, что касалось фальсификации доказательств, стремлении «засадить» — не важно, виновного или нет, главное, что с громким именем, — и в иных специфичных сферах.

— Отмазался, — лаконично объяснил Зубков.

— Как же получилось?

— Как обычно. Пришлось его тестюшке покланяться-побегать, а самому Игорьку поболеть воспалением хитрости.

— Зато теперь зятек — руководство.

— Вот увидите сейчас — пройдется рукой мастера, и начнется. Точнее, закончится.

Глава Рокотов, мужественно играя желваками, орлиным взором озирал окрестности. Его взяли было в кольцо товарищи с микрофонами, но он отмахнулся — «Комментарии после!» — и уверенно перешел к следующей исторической ситуации, то есть бестрепетно прошествовал в подъезд.

«Ох, чует мое сердце, прав Серега, сейчас все закончится. И мы услышим версию окончательную, не подлежащую обжалованию, — спрогнозировал Гуров, — этот Рокотов из тех, кому плюй в глаза — все божья роса. Иной правовед после тогдашнего фиаско ушел бы в дворники, а этот ничего, утерся и правит. И по-прежнему это выражение на физиономии: отсутствие сомнений и самокритики».

Лейтенант, точно услышав его мысли, проворчал:

— Помяните мое слово: непременно выяснится, что это что угодно, но не взрыв газа.

— Почему так считаешь?

— Просто все. Месяц как закончилась всеобщая ревизия газового оборудования. Одних протоколов составлено тысяч на двести-триста.

— Участковый уполномоченный, что за личная неприязнь? — строго спросил полковник с надлежащим выражением на лице.

Само собой, Зубков и ухом не повел:

— Имеется, и давнишняя. Сами помните, тот еще… товарищ.

И вот глава великолепный с видом значительным и одновременно скорбным снова возник из темноты подъезда. Его немедленно окружили страждущие открыть миру Страшную Правду. На этот раз Рокотов прямо, по-мужски не отказался поведать ее миру. Кратко обрисовав ситуацию, прозрачно намекнув на злоупотребления, упущения предыдущего руководства, рубанул правду-матку («Что услышать-то желаете? Столько лет разворовывали!»). И наконец, заявил просто и безапелляционно: расходитесь, граждане, не мешайте работать, ничего интересного.

Это заявление произвело небольшой шок, поскольку эволюции главы Рокотова обставлены были так, что журналисты рассчитывали на сенсацию, вдохновляющий вулкан обжигающей информации.

Бывалая журналистка с центрального телеканала, понимающе ухмыльнувшись, попыталась снова:

— То есть вы хотите сказать, что вам, в отличие от правоохранителей, уже очевидны причины взрыва.

Тот не стал противиться:

— Известны. Мой многолетний профессиональный опыт сотрудника правоохранительных органов, равно как и осмотр места происшествия, и просто, — Рокотов позволил себе тень улыбки с тенью же горечи, — знание местных реалий позволяют утверждать, что причиной трагедии стал, к сожалению… — Он умело выдержал красивую паузу: — взрыв самогонного аппарата.

— Неужели бытовой дистиллятор способен? Никогда бы не подумала…