Смерти нет

В броне золочёной и шлеме открытом, тоже золочёном, с многими выступами и полочками и с красными крыльями-перьями. Глаза закрыты, борода завита и уложена поверх брони.

Подумалось Сергею: в таком шлеме воевать неудобно. Стрела, копьё, клинок не соскользнут, а обязательно за что-нибудь зацепятся. В таком – только на парады. Или – хоронить.

«Это же и есть похороны, – вдруг сообразил. – И лежащий – мёртвый».

И Сергея рядом с ним уложили. Маленького – рядом с большим.

Сергей тихо лежал. Тоже как мёртвый.

И когда дым подниматься начал, он тоже лежал тихо. Только треск горящего дерева внизу и гул толпы.

И вдруг – крик. Женский. И тотчас – она сама. Перепрыгнула с воплем через Сергея и на мертвеца упала. Но мигом раньше пламя взметнулось, и стала женщина огненной птицей. И ожил мертвец в огне. Вскинул руки, будто обнимая пронзительно кричащую птицу.

И засияло всё. И запылало.

И Сергей тоже запылал. Но не весь. Сердцевина его такому огню была неподвластна, ведь рождалась она в пламени пожарче. И это ей – нипочём.

А то, что сгорит, это внешнее. Лишь оболочка, суть которой – прятать его настоящую суть. Ту, что убивает.

* * *

– Проснись, Вард…

Сергей открыл глаза. Темно. Ночь. Вот чёрт! Проспал!

– Машег, я долго спал? Луна когда взойдёт?

– Не скоро, – успокоил хузарин. – Время есть.

Да, время было. Судя по всему, стемнело не так давно. Печенежский лагерь ещё не затих.

А вот пленники уже угомонились. Лежали на земле кто где. Некоторые сбились вместе: так теплее. И, может, не так страшно.

Компания ромеев тоже отрубилась. Как и остальные. С той только разницей, что богатея Анфима устроили получше: постелили соломки, накрыли плащом.

– Пойдем глянем, что как, – прошептал Сергей.

И они пошли. Вернее, поползли. К тому месту в ограде, которое приметил днём. Если уходить, то именно там.

И тут удача преподнесла им царский подарок.

– Да он же спит!

– Точно, – подтвердил Машег. – Дрыхнет. – И другой тоже.

Лица спокойны, глаза закрыты, тела расслаблены. Точно спят.

Но с лошадки копчёные не падают. Привычны, надо думать.

Сергей когда-то тоже умел спать, не сходя с коня. Причём в движении. Жизнь в седле и не такому научит.

– Попробуем? – предложил Сергей.

Хузарин вскинулся… И потух.

– Не выйдет. Отсюда-то убежим, а дальше как?

– Да просто. Нам только через лагерь пройти к табунам. А там – разберёмся.

– Через лагерь, ага. – Машег тихонько фыркнул. – Я ж тебе говорил: псы или лошади чужих учуют, шум будет. Поймают сразу.

– Поймают, и что? – пожал плечами Сергей. – Хуже не будет.

– Будет, – твёрдо заявил хузарин. – Ладно, если побьют. А если жилы на ногах подрежут или большие пальцы отрубят? Лучше умереть.

– А если в печенегов переодеться? Прирежем кого-нибудь и одежду заберём.

– Ты лицо своё видел? Какой из тебя печенег?

– Так ночь же! – возразил Сергей. – Давай рискнём!

Его будто жгло изнутри: бежать! Прямо сейчас! Немедленно. Потом поздно будет.

И тут такой подарок. Задрыхшие часовые. И сразу два. Может, с другой стороны караульщики и бдят, но луна пока не взошла, а костры хоть и не догорели совсем, но света от них немного. Ровно столько, чтоб тем, кто у костров, только вокруг костров и было видно.

Сергей снова глянул на ближнего караульщика. Расслабился степняк. Голову свесил. Хрен он кого сейчас заметит. И лошадка его тоже дремлет. Была б трава у неё под ногами, пощипала бы. Нет травы.

От нижней жерди до земли чуть больше двадцати сантиметров. Взрослому вою не пролезть, а они с Машегом могут протиснуться. Вон там, где ложбинка.

Жаль, что хузарин испугался. С ним шансов было бы больше. Опять-таки лошади хузар слушаются, как дети – мамку. А у Сергея могут проблемы возникнуть. Степные кони – они как псы сторожевые. Даже ещё недоверчивее.

На мгновение Сергей даже засомневался. Может, не стоит?

Но интуиция тут же взвыла: беги! Прямо сейчас!

Чуйке своей Сергей привык доверять. Пусть вероятность благополучно пересечь печенежский лагерь, преодолеть барьер из пасущихся печенежских табунов, а потом ещё и самому разжиться коняшкой, без которого в степи и вовсе делать нечего… Да, вероятность успеха этой авантюры ничтожна, но – надо.

Вдобавок азарт. Чисто мальчишеский. Ввязаться в драку, а там будь что будет.

– Ну как знаешь, – проговорил Сергей с показным равнодушием. – Ты боишься, я понимаю. Тут многие испугались бы. А я пойду. Я не раб. Я – воин.

– Я тоже воин! – зашипел Машег, брызнув слюной Сергею на щёку. – Я – воин! Я не трус! Ты не храбрее меня! Я пойду! Я первым пойду!

– Я знал, что ты не испугаешься, друг. – Сергей легонько хлопнул хузарина по плечу.

Ему было немного стыдно. Взял «на слабо», как мальчишку. Собственно, Машег и есть мальчишка. Да ещё и с подраненным самолюбием, поскольку в плен угодил. В общем, неловко. Между друзьями так не принято.

Но Машег ему нужен. А где-то там в степи – варяги. Которые могут думать, что они здесь – охотники, но на самом деле вот-вот начнется охота уже на них.

– Рад, что ты со мной, друг Машег. Но первым пойду я. Потому что я знаю их язык, а ты – нет. Ну давай, пока эти не проснулись.