Смерти нет, я знаю! Правдивая история о том, что нас ждет за последней чертой

Я ничего о нем не знала, кроме того, что он посещает юридический колледж в Бруклине. Большую часть вечера нам не представлялось возможности поговорить друг с другом, потому что от меня не отлипал Рич. Около полуночи мы решили наведаться еще в один, последний бар. Это было крохотное, темное и дымное заведение, всего с парой-тройкой столиков у дальней стенки. Когда Рич извинился и отошел в уборную, оказалось, что мы с Гарретом сидим рядом.

– Итак, – небрежно произнес Гаррет, – какова же твоя история?

И я рассказала Гаррету мою историю. Всю.

Я изливала ему душу там, в дымном крохотном баре. Я рассказывала ему о детстве, о своих страхах, о недавнем расставании. Без кокетства, без прикрас, просто все как есть.

Гаррет ответил мне такой же честностью. Рассказал о том, как болезненно переживал развод родителей. Рассказал, что последний его роман закончился плохо и всего пару месяцев назад. Мы рассказывали друг другу вещи, какими никому и в голову не придет делиться на свидании как бы вслепую.

Когда настало время расходиться по домам, Гаррет попросил у меня телефон.

На нашем первом официальном свидании, в модном рыбном ресторане на Манхэттене, я сразу вернулась в то же откровенное состояние. Никакого притворства, никаких уловок – ничто нам не мешало. Я набралась духу и рассказала Гаррету о своих способностях. Он заинтересовался, может, даже был очарован, но ни на секунду не напрягся.

Периода ухаживания как такового не было. Через четыре месяца после знакомства мы уже говорили о свадьбе.

Пришествие

Это случилось в теплое летнее воскресенье, в небесах над Нью-Йоркским Джонс Бич.

Гаррет работал полный день, а вечерами добивал себя в юридическом колледже. Расписание у него было дикое. Между работой и занятиями он мог проводить со мной не так уж много времени. Нашему роману был примерно год, когда мы с мамой выбрались на Джонс Бич. Мой брат участвовал в тамошних соревнованиях по триатлону, и мы пришли поболеть за него. Джонс Бич, расположенный на одном из узких барьерных островов у южного побережья Лонг-Айленда, всегда казался мне удивительным, духовным местом. Глядя на бескрайний горизонт, я ощущала себя частью вселенной.

Но в тот день я почувствовала, будто что-то загородило солнце. Я подняла взгляд и увидела, как небо заволакивает темный, мерцающий занавес. Когда глаза привыкли, я разглядела, что он вовсе не черный – это был насыщенный, сияющий янтарь. И он двигался, порхая, словно живой, пропуская узкие полоски солнечного света, и колыхался на всем протяжении пляжа. Я завороженно застыла на песке, исполненная благоговения перед этим редкостным и могучим явлением в воздухе.

Глядя на него во все глаза, я сообразила, что это не одна вещь, но тысячи – десятки тысяч бабочек-монархов.

Мы стали свидетелями миграции. Огромные рои монархов, с их ярко-оранжевыми с черной каемкой крылышками, храбро пустились в странствие из Канады в Мексику, обгоняя убийственную для них зимнюю стужу. Казалось, они заполнили все небо. Некоторые из них осмеливались спорхнуть вниз и присесть на руку или плечо человеку, а потом срывались прочь и вновь присоединялись к полету. Это было волшебно.

Меня переполняла любовь и нежность к бабочкам, не просто из-за неожиданного прилива эмоций, но потому что для меня это был знак. В моем детстве у дедушки была коричневая с белым бабочка, она всегда «навещала» его, когда он сидел на крыльце. После его смерти коричневая с белым бабочка время от времени «навещала» нашу семью. Мы называли ее «Дедина бабочка».

Став постарше, я решила попросить своих проводников и любимых на Той Стороне даровать мне личный знак, чтобы я знала, что они рядом. Я выбрала бабочку-монарха, потому что оранжевый – мой любимый цвет. И бабочки-монархи неизменно появлялись перед серьезным экзаменом или важным выбором, давая мне знать, что они рядом и я не одна.

А теперь вот они, буквально средь ясного неба! Я повернулась к матери и схватила ее за руку.

– Это оно, – сказала я. – Вселенная что-то мне говорит. Монархи ликуют! Вот-вот произойдет нечто чудесное!

Я наблюдала за монархами сколько могла, пока они не превратились в мутное пятнышко на дальнем небосклоне. Что они возвещали? Я недоумевала. Что пыталась сказать мне Вселенная?

На следующий день я узнала, что беременна.

Как только я обнаружила, что беременна, все обрело смысл. В тот миг я ощутила ошеломляющую, всепоглощающую, безусловную любовь к своему еще не рожденному ребенку.