Смерти нет, я знаю! Правдивая история о том, что нас ждет за последней чертой

Вопросы были правомерные, но ответ у меня был только один – я просто знала. Я знала, потому что всё, являвшееся во время моих сеансов, было прекрасно и основано на любви. Однако на тот момент я провела еще не так много сеансов. Пока все шло хорошо и правильно, но что если все не так? Что именно я впускала в дом и в семью?

Убедительных ответов у меня не имелось.

А потом однажды я проводила сеанс для женщины примерно моих лет, у которой, как и у меня, была дочь. Только ее дочка, Хейли, ушла в три года.

В процессе считывания я почувствовала убийственное горе и поняла, что эту мать оно просто придавило многослойным чувством вины. Ей казалось, что она подвела Хейли тем, что не спасла ее. Она сделалась практически затворницей, редко выходила из дома, не обращала внимания на праздники, избегала друзей, страдая ежедневно и ежечасно. Ее жизнь, ее сердце, ее душа были практически уничтожены. Я говорила с человеком, который забыл, как жить.

В самом начале сеанса появилась крохотная фигурка. Я разглядела, что это девочка. Она все рассказал мне про маму – как та винит себя за то, что не уберегла дочь, как застыла в своем горе. Затем девочка прижала ручку к животу, и я поняла, что она пытается передать.

– Она проявляется, – рассказывала я ее матери. – Она говорит, что ушла из-за болезни печени. Ты никак не могла это изменить. Она говорит, что ей не было предназначено пробыть с нами долго. Ее прислали сюда, чтобы она испытала безусловную любовь, но оставаться ей не полагалось. Она говорит, что ты не должна путать горе с чувством вины. Ты должна отпустить вину. Ты думаешь, что подвела ее как мать, потому что не сумела спасти. Но твоя роль заключалась не в том, чтобы спасти ее. Твоя роль была любить ее.

На том конце провода повисло долгое молчание, прерываемое еле слышными всхлипами. То, что храбрая, прекрасная дочка этой женщины явилась и предлагала утешение, что она была так исполнена решимости помочь матери исцелиться, невероятно тронуло не только ее мать, но и меня.

Спустя несколько дней я по почте получила от этой матери пакет. Она писала, что наш сеанс развеял тучу горя и позволил ей снова дышать. Сознание того, что ее дочь по-прежнему с ней, изменило всё. Впервые за долгое-долгое время она смогла выйти из дома и повидаться с друзьями. Дочка спасла ей жизнь.

К письму прилагалось нечто, старательно упакованное в пупырчатую пленку. Это оказалась глиняная фигурка – крохотный ангел. Мать объясняла, что она купила ангела до того, как дочка заболела, потому что он выглядел в точности как ее девочка. Когда дочка ушла, глиняный ангелочек стал самым драгоценным сокровищем этой женщины – ее единственной связью, как ей казалось, с прекрасной душой, которую у нее отобрали.

Но теперь, писала она, ей хочется, чтобы ангел был у меня. Он ей по-прежнему дорог, но теперь она уже не настолько в нем нуждается.

Я показала письмо и ангелочка Гаррету. Он прочел письмо и вышел пройтись в одиночестве. Вскоре он вернулся и уселся рядом со мной в гостиной, держа ангелочка в руке.

– Твой сеанс изменил ее жизнь, – сказал Гаррет. – Горе парализовало ее. Она заперлась в доме и не хотела жить, а поговорив с тобой, захотела жить снова. Все в этом письме чисто, позитивно и красиво. Оно все об исцелении. То, что ты делаешь, приносит лишь исцеление.

Убежденность Гаррета придала мне сил. Я всю жизнь боролась со своим даром, а теперь поняла, что надо его принять. Не знаю, дошла бы я до этого без Гаррета. В конце концов, мы пришли к этому вместе.

Экран

Когда я только начинала давать сеансы, еще живя с Шином, я не до конца понимала, что такое считывание. Я знала, что могу коснуться и считать энергию человека, и понимала, что это дает мне кусочки информации о пути этого человека и его цели в жизни. Вскоре я осознала, что способна подключаться и к тем, кто перешел на Ту Сторону. Я могла служить посредником между людьми на Земле и теми, кто ушел за грань. Я узнала, что на мне лежит ответственность за истолкование всего, приходящего сюда, я стала своего рода переводчиком. Поначалу было трудно, как учить иностранный язык. Но со временем я поднаторела в этом. Начала понимать, что означают конкретные символы. Это походило на игру – и я осваивала ее все лучше – в парапсихические шарады.

При всем при этом я так и не выработала протокол сеансов, который позволял бы мне переключаться с одного дара на другой и обратно так, чтобы ничего не путалось. Но после рождения Эшли информация с Той Стороны начала проявляться более ясно и настойчиво, и мне пришлось искать более организованный способ общения с ними. Вскоре я разработала методику считывания. Как и в случае с преподаванием и управлением классом, я придумала более эффективную систему связи с ушедшими.

Во-первых, я обнаружила, что удобнее всего мне проводить сеансы по телефону – так у меня лучше получалось сосредоточиться. Это не значит, что я не могу эффективно читать лицом к лицу или перед большой аудиторией – просто удаленное считывание по телефону позволяет мне как бы раствориться, стать инструментом.