Смерти подобные сны

Пацан перестал кричать, но испуг у него еще не прошел, по его мордашке в три ручья лились слезы, он всхлипывал, раскрыв рот... и тут сильные мужские руки протянулись к нему, забрав у Илоны дрожащее тельце ребенка. Илона подняла голову, но сначала увидела расширившиеся женские глаза - карие, с длинными густыми ресницами. Женщина, держа за руку девочку лет семи-восьми, смотрела на парнишку, судорожно обхватившего отцовскую шею. А отец...

Илоне показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Перед ней, прижимая к себе плачущего ребенка, стоял Раменский.

И тут она вспомнила все.

Глава восемнадцатая

Илона растерянно смотрела на Карпова, хлопотавшего у плиты. Она не помнила, как Алексей Алексеевич привел ее домой. Перед ее глазами неподвижно стояла одна и та же картина: Раменский, прижимающий к себе сына, а рядом - его жена, обнявшая за плечи тоненькую вихрастую девочку в джинсовом комбинезончике...

Как же это так, думала Илона, почему у него такая жена... она ведь должна быть совсем другой, она должна быть отвратительной особой, которую невозможно любить, иначе зачем же Антон встречался с ней, Илоной... как же это так? Его жена... она была примерно того же возраста, что и сама Илона, но совсем другая внутренне... Илона почему-то сразу это поняла, она как бы увидела эту женщину насквозь, заглянула в самую глубь ее души... и нашла там только нежность, доброту, спокойствие... никому она не завидовала, никому не желала зла, просто любила мужа и детей и не хотела в жизни ничего другого... и деньги ее не интересовали. Илона не знала, как она об этом догадалась, но была уверена: потеряй Антон все, стань он нищим, больным, калекой - эта женщина будет все так же любить его и хранить ему верность, будет так же преданно воспитывать его детей...

Пошел дождь, по подоконнику застучали крупные тяжелые капли, и Илона повернулась и стала смотреть на темный двор с жалкими пародиями на кусты, торчавшими под облупившимися стенами. Плачущая крупными слезами ветка заглянула в окно. Илоне припомнился сон, что приснился ей давным-давно: в том сне вокруг нее не было ни земли, ни воды, ни облаков, ни неба, ни тьмы, ни света, был только липкий серый мир вокруг посеревшей, поседевшей души...

А потом был теплый золотой свет в прекрасной синей глубине...

Илона вздрогнула и огляделась. До нее донеслась вонь сальной грязи, пропитавшей квартирку Карпова. Какое убожество... какое убожество! Как вообще она могла очутиться здесь, она, с детства мечтавшая о красивой жизни... но разве тогда, в детстве и юности, она мечтала о том, чтобы раздобыть красивую жизнь для себя за счет горя и сиротства чужих детей? Ох, нет, конечно же, нет... Ее ладони до сих пор ощущали теплое маленькое тельце ребенка. Илона никогда не думала о детях, никогда не хотела их иметь, впервые эта мысль появилась у нее после знакомства с Антоном, и то лишь потому, что в ребенке она видела средство удержать при себе Раменского... и вдруг простое прикосновение к нежной коже малыша разбудило в ней нечто древнее, вечное, неистребимо присущее женщине...

Карпов поставил перед ней тарелку с жареной картошкой и двумя толстыми сардельками странного красновато-коричневого цвета с фиолетовым отливом. Интересно, из чего это сделано, из дохлой лошади, что ли, равнодушно подумала Илона, принимаясь за еду. Есть ей не очень-то хотелось, но и обижать заботливого Карпова тоже было ни к чему, он ведь так старался. Алексей Алексеевич вдруг спохватился:

- А стопочку?

- А есть? - спросила Илона.

- Конечно! - воскликнул Карпов. - Нарочно приберег, чтобы твое выздоровление отпраздновать! Немножко, правда, ну, тебе ведь все равно нельзя пока что, наверное.

Может, и нельзя, подумала Илона, а может, и наоборот, очень даже нужно. Чтобы мозги прочистить. Чтобы смыть грязную накипь, образовавшуюся от бурления ее злобных мыслей. Дура, дура, без устали повторяла Илона, как я могла такое придумать? С чего я взяла, что он меня любит? Он же прямо и честно сказал - развлеклись, и довольно. Расстанемся друзьями. А я вцепилась в него, как клещ, всю свою глупость выплеснула на него, всю свою бабью дурость...

Они с Карповым выпили по стопочке, пожевали картошку, выпили еще по одной. В бутылке почти ничего уже не оставалось, но Илона, как ни странно, не загорелась тут же страстным желанием сбегать за новой бутылкой. Она то и дело недоуменно поглядывала на собственные руки, упорно хранившие непривычное ощущение - ощущение, рожденное маленьким детским тельцем, хрупким, теплым, беззащитным... разве она сможет заменить этим малышам мать? Нет, конечно, маму никто не заменит... Илона вспомнила тот день, когда узнала о гибели своих родителей. Она была уже вполне взрослой девушкой, но... но острое чувство сиротства, родившееся в тот страшный момент, больше никогда не покидало ее, хотя и спряталось где-то на самом дне души. Мама...