Смерти подобные сны

Нерадов вернулся быстро, принес две бутылки водки и банку консервов "Печень трески". Илона поморщилась, но все же поспешила отыскать пару луковиц и, порезав их тонкими кольцами, залить уксусом - для салата. Пока Толян открывал бутылки, она поджарила гренки с сыром, взбила яйца с остатками пряностей. Нерадов помог ей отнести все в комнату, расставить на низком журнальном столике перед диваном. Илона вернулась на кухню, чтобы заняться салатом, а Толян тем временем распечатал обе бутылки и включил видик. Новых кассет у них давно уже не было, и он выбрал одну из старых "Крестный отец". Илона, услышав с кухни звуки знакомой мелодии, с которой начинался фильм, усмехнулась и подумала, что Толян, похоже, решил посредством фильма вдохновиться на новые "подвиги", вообразил себя крутым мафиози... ну, это его проблемы. Она в эти игры больше не играет.

Наконец они уселись на диван, рядышком, как бывало, - но Илона слишком остро ощущала свою распухшую щеку и синяк под глазом и слишком сильно ненавидела сидевшего рядом человека, чтобы воспринимать этот ужин как примирение. Нет, она не собиралась прощать.

Они выпили раз, другой, третий... Толяна "повело". Он вдруг начал посмеиваться себе под нос и что-то неразборчиво бормотать. Илона скосилась на него. Фу, ну и гадость! Пьян, небрит, воняет, как козел... и как она могла настолько ошибиться, как могла принять его за мужчину своей мечты? Ну, ничего, она уйдет от него через несколько дней.

Но ей пришлось уйти раньше, чем она предполагала.

Наполнив рюмки в очередной раз, Нерадов демонстративно уставился на Илону. Он, прищурившись, рассматривал ее, как рассматривают какую-нибудь ничтожную букашку, заползшую по собственной дурости на обеденный стол. Илона разозлилась.

- Ну что ты на меня смотришь? - сквозь зубы спросила она, осмелев от выпитого. - Что, нравится результат рукоприкладства?

- Не то чтобы нравится, - хмыкнул Толян, - а просто прикидываю, когда это пройдет. В таком виде тебя нельзя выводить на рыбалку.

- Я больше не намерена участвовать в твоих грязных делишках, надменно бросила Илона, уже унесшаяся в мечтах на вершины Олимпа.

Нерадов хрипло захохотал и с размаху ударил ее кулаком под ребра. Ему захотелось стереть с лица Илоны это наглое выражение, она ведь сейчас посмотрела на него как на таракана или клопа, можно подумать, что она королева, а он ее презренный раб... ну, он ей покажет, чего он стоит... Илона вскрикнула, упала на диван и сжалась в комочек от страха. От ужаса у нее отнялся язык, ей показалось, что вот сейчас Нерадов просто-напросто забьет ее насмерть... ей хотелось убежать, спрятаться, но тело не слушалось ее, она просто не могла шевельнуться, ее как парализовало... Толян схватил ее за волосы, поднял, усадил.

- Пей! - приказал он, поднося к ее губам рюмку. - Пей, сука, кому говорят!

Илона попыталась взять рюмку, но ее рука так сильно дрожала, что водка выплеснулась ей на халат. Толян окончательно озверел. Он заорал во все горло:

- Пей, гадина! Убью!

Илона кое-как вылила в рот то, что оставалось в рюмке, и Нерадов немного успокоился. Он критически посмотрел на бутылку - там оставалось совсем немного. Допив водку прямо из горлышка, Нерадов взялся за вторую емкость. Илона, от страха совершенно протрезвевшая, теперь уже сама дрожащей рукой придвинула свою рюмку поближе к Толяну, но он вдруг решил, что с нее хватит. Он молча, глядя прямо перед собой, выпил еще полбутылки, так и не дотронувшись ни до омлета, ни до салата, лишь время от времени нюхая ломтик жареного батона. Илона тоже молчала, боясь напомнить о себе. Хоть бы он поскорее заснул, этот урод, поскорее бы он заснул...

К счастью, Толян не заставил ее долго ждать. Проглотив очередную порцию водки, он вдруг упал на диван и захрапел. Илона осторожно сползла на пол и крадучись выбралась из комнаты.

Бежать, бежать отсюда, скорее...

Она несколько минут сидела на кухне, обдумывая свои действия. Потом заглянула в ящик буфета. Там оказалось всего пятьсот рублей. Господи, что ей делать с такими грошами, в панике подумала она, даже на такси не хватит... Она вернулась в комнату и, двигаясь бесшумно, как тень, обшарила карманы пиджака, брошенного на кресло. Владелец пиджака храпел, как последняя свинья, и ничего не слышал. Триста рублей. Всего триста, черт бы его побрал, урода... Илона подошла к древнему шкафу, осторожно открыла его, взяла кое-что из своих вещей - потеплее и поновее. Все остальное было в прихожей - шуба, куртка и старые сапоги, в которых она разносила почту, большая сумка...

Через несколько минут она была готова. Проверив на прощанье карманы кожаной куртки Толяна и нашарив еще четыре сотни, она выскользнула из квартиры. У нее самой лежало в кошельке семьсот рублей - итого меньше двух тысяч. Уходить в неизвестность с такой суммой было страшно, но оставаться здесь она уже не могла, это было еще страшнее. Пусть без денег, но она станет наконец свободной. А деньги - дело наживное.