Смерти вопреки

Там на двух обтянутых искусственной кожей жестких скамьях сидело пять человек: три старушки с хозяйственными сумками – и сумки, и старушки до ужаса походили друг на друга; зато два других посетителя вызвали у Валика сомнения.. Первый, сидевший ближе всех к двери, выглядел довольно представительно – костюм, галстук… Его негородское происхождение выдавали руки, загрубевшие от работы на земле.

«Наверное, учитель, – решил лейтенант, – сельский». Затем Валик присмотрелся ко второму мужчине, затесавшемуся в очередь. Тот выглядел достаточно подозрительно. «Может оказаться и журналистом», – подумал лейтенант.

На то, чтобы сориентироваться. Валику хватило трех секунд. Старух он в расчет не брал – чтобы они ушли, на них достаточно было прикрикнуть. А вот с предполагаемым журналистом дело обстояло сложнее.

«С ними ссориться – себе дороже, – здраво рассудил лейтенант. – Обидится, очередную гадость напечатают, а в наше время чем меньше светишься, тем лучше. Придется использовать мягкий вариант».

Валик состроил серьезное, озабоченное лицо и обратился к посетителям, прождавшим свидания с подполковником не по одному часу:

– Товарищи, – сам он этого слова не любил, но еще не освоил обращение «господа». – Товарищи, у начальника селекторное совещание, а потом он должен ехать на место происшествия.

– Мы… – робко начала одна из старушек.

– И я тоже, – развел руками Валик. – Освободите помещение.

После недолгого препирательства ему удалось выпроводить посетителей, после чего лейтенант распорядился, чтобы дежурный никого больше в отделение не пропускал. Когда он шел по пустым коридорам, он вновь заметил, насколько легче дышится в конце рабочего дня, чем в его начале.

Тем временем Александрыч, убедившись, что чужих в здании больше нет, позволил себе расслабиться: расстегнул верхнюю пуговичку рубашки повесил китель и галстук на спинку кресла, затем аккуратно застелил половину стола писчей бумагой, крякнув, отомкнул левую тумбу и выдвинул нижний ящик. Подполковник прошелся пальцами по прохладным горлышкам бутылок – так, наверное проходится по клавишам инструмента пианист, чьи руки пару месяцев сковывал гипс. Выбор был велик, но Александрыч остался верен себе. Коньяки он не любил – они могли задерживаться в его ящике по несколько месяцев. Если бы их ему не приносили, он наверняка не знал бы их вкуса. Истинным пристрастием и слабостью Александрыча была водка, обязательно в пол-литровой бутылке – бутылей по семьсот граммов он не признавал Во-первых, «фаустпатроны» в ящик не вмещались по высоте во-вторых, как любил говаривать подполковник «Во всем надо знать меру». А одной из его мер была неизменная поллитровка.

Последние дни принесли Александрычу немало хлопот. Курортные города никогда не отличались спокойной жизнью, но чтобы вот так, как теперь, труп за трупом… Александрыч понимал – в городе идет передел сфер влияния. Без убийств не обойтись. О некоторых из них он знал доподлинно – кто, кого и за что, иногда знал даже до того, как убийство происходило. Но некоторые вещи не укладывались у него в голове. На его взгляд, за парой расправ, происшедших за последнюю неделю, не стояло ни денег, ни мести. Других причин подполковник не признавал, когда дело касалось убийств не каких-нибудь бомжей, а прилично одетых людей.

Подполковник даже после трудового дня не мог выкинуть эти убийства из головы.

– Черт знает что такое, – пробормотал он, когда зазвонил телефон.

Первым желанием было не прикасаться к трубке, но мог звонить и кто-нибудь из начальства.

Большинство граждан из всех милицейских телефонов знает только один – «ноль-два».

– Слушаю, – отозвался подполковник таким тоном, словно говорил по своему домашнему телефону.

– Александрыч? – прозвучал незнакомый голос.

– А кто говорит?

Но тут в трубке что-то щелкнуло, прозвучал каскад гудков, и связь оборвалась.

«Из автомата, что ли? – подумал подполковник. – Ничего, еще раз перезвонят».

Этот звонок совсем ненадолго вывел его из равновесия. Он тут же забыл бы о нем, если бы не всплыла у него в голове дурацкая история, рассказанная сегодня за завтраком женой, отъезжавшей на дачу Будто бы у ее подруги умерла тетушка, которую та очень любила, причем умерла так быстро, что племянница даже не успела приехать попрощаться с ней, хоть и жила в том же городе. Удивительного в этом ничего не было – мало ли кто и как умирает. Смертями Александрыча удивить было трудно – такого за службу насмотрелся! Врезалось в память совсем другое. Жена так волновалась, будто это произошло с ней самой. Племянница проснулась ночью от телефонного звонка, а вот дальше..

Долго не хотела подходить – у нее и днем-то телефон нечасто звонил. Но звонок следовал за звонком – пришлось подниматься с постели, идти в прихожую.

«Слушаю», – жена подполковника истово верила в то, что все рассказываемое ею произошло на самом деле, и потому ее голос дрогнул, когда она произносила эти слова.

«Это я, твоя тетя», – якобы донеслось из трубки до слуха насмерть перепуганной племянницы.

«Вы?»

«Слушай, у меня мало времени, но я хочу предупредить тебя…»