Смерти вопреки

Человек накрыл взятку ладонью и, хмыкнув, присел за стойку. Мешочек исчез в его кармане, словно луна за набежавшими тучами. Остальные стражи устроились в зале. Угощение Барба на них не распространялось, и я отправился принимать заказы.

Ночь выдалась холодной, и почти все столики были заняты. Особенно много было студентов – наверное, выдали стипендию. Впрочем, в нашем заведении наливали и в долг.

Как всегда были популярны мертвец и вампир. У клетки Лео застряли двое молодых медиков, глазеющих на его полусгнивший череп. Ему еще не давали морфия, и он вел себя беспокойно. Зачем-то вывернул назад ногу и теперь пытался откусить себе пятку через плечо. Уже вторую неделю Лео бастовал, отказываясь есть свинину. Живому мертвецу нужна была живая плоть, но я верил, что капризы Лео скоро пройдут. Он справится. Раньше Лео был сильным.

За столиком Спира громко вздохнула девица. Вампир смотрел на нее искушающим взглядом, в котором легко угадывался голод. Спирос не ел уже месяц, и я всерьез опасался, что он сорвется. Однако были времена, когда ему приходилось голодать до полугода, обходясь нашей, нечистой кровью, которую мы ему сливали, чтобы он не протянул ноги. Впрочем, сегодняшний вечер обещал ему ужин.

Девушка пришла в таверну со своим парнем, но тот заигрался в покер с Ове и давно не обращал на нее внимания. Зато прелестницу не упустил Спир – перед его льстивыми речами не могло устоять ни одно девичье сердце. За долгие годы полуголодной жизни Спирос стал настоящим мастером слова. Никакого гипноза, никаких клыков и горящих желтых глаз. Заклинание Абрамелина было строго с каждым из нас, но Спиросу приходилось труднее всех. Жертва должна была поделиться с ним кровью добровольно. Вот он и рассказывал байки целыми ночами, пока какая-нибудь девица из сострадания не соглашалась провести ритуал «кровного братания». Иногда мне казалось, что Спир все-таки помрет от голода, потому что тех крошечных мензурок крови, которыми делились храбрые дамы, было явно недостаточно для такого древнего вампира, как он, но Спирос держался. Он тоже знал – осталось немного.

Я ободряюще подмигнул ему и выглянул в окно. На улице, как обычно, выл ветер, гоняя тучи сора и запоздалых прохожих. Некоторые из них направлялись к нам. Ночь обещала быть тяжелой. С темного покрывала небосклона сорвалась пара звезд и покатилась ко мне. Я поспешно задернул занавеску. Нет, Никта, ты не видишь меня. На тебя смотрел простой слуга из таверны, который никак не может быть твоим сыном.

Закрываю глаза и задаю себе те же вопросы, что и последние восемьдесят лет.

«Тверд ли ты в своем решении, Кормак?»

«Готов ли к забвению?»

«Сможешь ли стать тем, кем никогда не был?»

Да! Да! Да! Крик в голове не утихает еще долго. Знаю, что Ове, Барб, Спир, Мари, Ар и Исса ответили бы также. Лео, правда, никто не спрашивал, но, думаю, у меня было право сделать за него выбор. Ведь это я превратил его в гниющий кусок мяса.

– Мак, я не успеваю! – кричит Джунг, и в его голосе слышится паника. Ворон давно стал нашим общим любимцем. Наверное, я хотел бы иметь такого сына, как он, но мечтать об этом было еще рано.

Открываю глаза, оглядываюсь – зал и в самом деле, переполнен. Бросаю в окно последний взгляд и мчусь Джунгу на помощь. Когда занимаешься чем-то очень долгое время, кажется, что смысл жизни где-то рядом.

2.

На следующий день Спирос выглядел лучше. Я еще днем заглянул к нему в гроб, чтобы убедиться, что на рассвете он заснул сытым. Рваный шрам на шее вампира налился кровью. Когда-то Спир едва не остался без головы, спас случай. Он был старым вампиром и немало пережил на своем веку. Я знал, что под пышным жабо его рубашки скрывались ожоги от чеснока, а запястья друга порваны ловушками охотников. Самый большой шрам у Спира был на спине – след от осинового кола. Вампиру тогда повезло – кол держала девушка и не смогла воткнуть его слишком глубоко. Через год он пошевелился, а еще через два поднялся из гроба, чтобы найти ее и уничтожить вместе со всей семьей.

Впрочем, похожие отметины имелись у каждого из нас. У Барба было тридцать пять ранений серебряными пулями, из них два – почти смертельных. Его тоже чуть-чуть «не добили». Один колдун отрезал у него хвост, и теперь Барб не мог нормально сидеть. У Ове левая нога была по колено из камня – подарок от охотника за троллями, который нашел днем его берлогу и попытался вытащить под лучи солнца. Лео был ходячей энциклопедией ранений – его ломали, жгли, резали и взрывали, пока я не нашел его на заброшенном кладбище полвека назад. Старую Мари растягивали на дыбе, жгли каленым железом и топили зимой в проруби, слизня Иссу высушивали под солнцем в пустыне, а Ару отрубили три конечности и теперь он был шестируким. У меня тоже остались кое-какие отметины, но я предпочитал о них не вспоминать. Ведь это было много тысяч лет назад, и, возможно, даже не со мной. Пусть все утонет в Великой Лете.