Смертная чаша весов

Монк с интересом наблюдал за собеседницей. Ему хотелось бы дать свободу воображению и поразмышлять, что представляет собой эта женщина, когда на нее не давят внешние обстоятельства, связанные со смертью, злобой и судебным процессом, угрожающим ей крушением. Почему она решила заговорить вслух о своих подозрениях? Неужели она не думала о том, чего ей это будет стоить? Неужели она фанатик патриотизма? Или же она сама когда-то любила Фридриха? Что за всепожирающая страсть таится за тем, что она так упорно твердит?

А фон Рюстов тем временем рассказывала о том, что было на следующий день после приема.

– Это было уже поздним утром. – И она вопросительно взглянула на Монка, понимая, что он слушает ее вполуха. – Мы должны были встретить принца Уэльского, которого ожидали к ланчу-пикнику. Слуги привезли все в тележке, запряженной пони. Гизела и Эвелина приехали в коляске.

– Кто такая Эвелина? – перебил графиню Уильям. Ему стало холодно при упоминании о принце Уэльском, но он и вида не подал. Хотя и подумал, что Рэтбоун, должно быть, совсем рехнулся.

– Жена Клауса фон Зейдлица, – ответила Зора, – она не ездит верхом.

– А Гизела тоже не ездит?

Графиню этот вопрос будто бы насмешил.

– Нет. А что, сэр Оливер вам об этом не рассказал? То, что потом случилось с Фридрихом, не было подстроено нарочно. Она никогда не отважилась бы на такой смелый или чреватый риском поступок – ведь немногие умирают от падения во время верховой езды. И ей совершенно не хотелось бы иметь мужа-калеку!

– Но это помешало бы ему вернуться на родину и возглавить борьбу против объединения, – возразил Монк.

– Но он и так не руководил бы сопротивлением, восседая на белом коне, к вашему сведению, – отмела Зора это возражение, рассмеявшись. – Он все равно мог бы стать вождем, даже сидя в инвалидном кресле!

– И вы уверены, что он стал бы им, даже в подобных обстоятельствах?

– Он, уж конечно, обдумал бы это, – ответила графиня без малейшего колебания. – Фридрих никогда не расставался с мыслью, что однажды родина призовет его обратно и что Гизела займет рядом с ним свое законное место.

– Но они бы ее не приняли, – подчеркнул детектив. – Вы не ошибаетесь на этот счет?

– Нет.

– Но почему же Фридрих продолжал в это верить?

Фон Рюстов слегка пожала плечами.

– Вам следовало бы знать Фридриха и то, как он воспитывался. Он был рожден для трона. Все детство и юность его тщательно муштровали для этой роли, а Ульрика – суровая учительница. Он подчинялся всем установлениям, всем правилам. Корона была одновременно его бременем и наградой.

– Но он ведь пожертвовал ею ради Гизелы!

– Мне кажется, он до самого последнего момента не верил, что его заставят выбирать между ними, – ответила Зора слегка удивленно. – Ну а потом было уже слишком поздно. Но он никак не мог поверить, что это окончательно. Фридрих был уверен, что двор раскается и позовет его обратно. Он думал, что его изгнание – просто игра, а не что-то вечное.

– И, по-видимому, он был прав, – заметил Монк, – ведь они очень хотели, чтобы он вернулся!

– Но не с Гизелой. А вот этого он не понимал. Однако понимала она! Гизела всегда была большей реалисткой, чем он.

– Итак, несчастный случай, – поторопил сыщик собеседницу.

– Его отвезли обратно в Уэллборо-холл, – возобновила она рассказ. – Вызывали, естественно, врача. Но я не знаю, что он говорил. Знаю, что сказали мне.

– А что сказали вам?

– Что у Фридриха сломано несколько ребер, а также – в трех местах – правая нога и правая ключица, и что серьезно повреждены внутренние органы.

– И прогноз?..

– Извините?

– Как врач оценивал возможность и темп выздоровления?

– Как медленное, однако он не считал, что его жизнь находится в опасности, если только нет еще каких-нибудь серьезных повреждений, которые он еще не установил.

– Сколько лет было Фридриху?

– Сорок два.

– А Гизеле?

– Тридцать девять. А что?

– Не очень он был молод для такого тяжелого падения.

– Но он умер не в результате полученных травм. Его отравили.

– Откуда вы знаете?

В первый раз за время разговора графиня заколебалась.

Уильям ждал, не сводя с нее пристального взгляда, и немного погодя она снова, едва заметно, пожала плечами.

– Если б я могла это доказать, то сразу обратилась бы в полицию. Я знаю это, потому что знаю этих людей. Я наблюдала за ними много лет. Я видела, как развивается замысел. После его смерти Гизела разыгрывает роль убитой горем вдовы очень хорошо… слишком хорошо, и находится в центре всеобщего внимания, а она это очень любит.

– Да, это может быть лицемерием, это может отвращать, но это еще не свидетельствует о преступлении. А говорит о том, что вы просто убедили себя, в соответствии с вашим о ней представлением.

Наконец Зора опустила глаза.