Смертная чаша весов

В саду тихо облетали с деревьев листья. Порыв ветра закрутил их и бросил небольшую горстку в окно. Хозяйка дома с беспокойством взглянула на Роберта.

– А Бригитта любила Фридриха? – быстро спросила Эстер.

Дагмара оглянулась:

– Не думаю. Но она вышла бы за него из чувства долга и, наверное, стала бы достойной и доброй герцогиней.

Да, графиня фон Рюстов должна быть сумасшедшей, чтобы предъявить такое ужасное обвинение! Эстер не узнала ничего, что хоть в малейшей степени помогло бы Рэтбоуну. Все, что она слышала, только затрудняло дело.

– Нет, тут замешано что-то большее, чем простая зависть, – сказала она вслух. – Может быть, она действовала по наущению кого-то, кто имеет более глубокие причины ненавидеть? – Мисс Лэттерли слегка подалась вперед. – Кто из знакомых графини мог получить личную выгоду от обвинения, которое, очевидно, невозможно доказать?

– Я сама об этом думала, – нахмурилась Дагмара. – Чуть голову не сломала в поисках ответа. Зора всегда была необычным человеком, она капризна и эксцентрична. Однажды ее чуть не убили, когда она попыталась защитить некоего сумасшедшего революционера. Это случилось в сорок восьмом году. Какой-то несчастный стал говорить на улице странные речи, и на него набросилась толпа. Зора вмешалась и бранилась, как… солдат в казарме! Она осыпала нападавших ужасными ругательствами и оскорблениями и стреляла из револьвера в воздух. Бог знает, где она заполучила оружие и каким образом научилась им владеть!

Олленхайм даже повысила голос, столь невероятным ей все это казалось.

– И самое нелепое было в том, что она совсем не разделяла его мнение. – Баронесса покачала головой. – Хотя Зора может быть и очень доброй. Она находила время, чтобы заботиться о людях, которым больше никто не хотел помогать, и делала все так скрытно, что я узнала об этом лишь случайно.

Зора фон Рюстов нравилась Эстер, хотя она этого и не желала: ведь та поставила Рэтбоуна в неописуемо трудное положение! Она порицала Зору по двум причинам – за умение так заинтриговать адвоката, что тот потерял способность верно судить, хотя до нее такого еще никому не удавалось, и за то, что она делала его положение не только трудным, но и опасным. Если графиня желала погубить себя, это было ее дело, но губить вместе с собой кого-то другого – непростительно.

Однако Эстер должна была сосредоточиться на том, что ей было необходимо сейчас. И то, что она лично чувствовала к Зоре, не имело никакого значения.

– А не могла она влюбиться в кого-нибудь, кто теперь использует ее как орудие? – спросила мисс Лэттерли, глядя на Дагмару с хитрым видом.

Та задумалась.

– Да, это не исключено, – согласилась баронесса немного погодя. – Все можно объяснить только какой-то неразумной любовью или ложным идеализмом. Возможно, она рассчитывает, что этот человек или эти люди в последний момент обнародуют некий достоверный факт и ее репутация будет спасена. – Взгляд Дагмары смягчился. – Если это так, то – бедная Зора!.. А что, если они не сочтут это нужным? Что, если они просто используют ее?

– Для какой цели? Может быть, мы подошли к этой проблеме не с того конца? Надо подумать, кому может быть выгоден этот процесс. Кто его желает? – продолжила расспросы Эстер.

На этот раз ее собеседница молчала так долго, что девушка стала уже опасаться, расслышала ли она ее вопрос.

– Кому он выгоден политически? – пояснила сиделка.

– Я не вижу таких людей, – ответила Олленхайм задумчиво. – Я перебрала мысленно всех, но ни для кого не вижу никакой выгоды. Боюсь, это просто глупая выходка со стороны женщины, которая позволила воображению и ревности одержать верх над здравым смыслом. Это ее погубит, и об этом можно только сожалеть.

* * *

Мнение, высказанное Берндом, когда Эстер удалось остаться с ним наедине и непринужденно заговорить на эту тему, было совершенно противоположным. Медсестра тогда только что вернулась с улицы, выполнив одно поручение. Она попала под дождь и отряхивала юбку в тех местах, которые не закрывал плащ, когда хозяин дома прошел по холлу с газетой в руке.

– О, добрый день, мисс Лэттерли! – поздоровался он. – Я смотрю, вы промокли… В гостиной развели большой огонь, если вы пожелаете согреться. И Полли, конечно, принесет вам туда чаю и, если хотите, булочек.

– Спасибо, – с большой охотой приняла предложение женщина. – Я вас не побеспокою? – Она взглянула на газету.

– Нет, совсем не побеспокоите, – рассеянно покачал головой барон Олленхайм. – Я уже все прочитал. Масса сплетен, слухов и досужих рассуждений.

– Боюсь, что теперь, по мере приближения процесса, люди все больше начинают любопытствовать, – быстро вставила Эстер. – История такая романтическая, и хотя обвинение, по всей вероятности, необоснованно, в обществе все равно станут раздумывать, что за всем этим скрывается.

– Полагаю, месть, – ответил мужчина, нахмурившись.

– Но каким образом может быть отомщена графиня фон Рюстов, если она проиграет процесс? – возразила медсестра. – Может, это имеет отношение к герцогине?

– В каком смысле? – очень удивился Бернд.