Смертная чаша весов

– Извините, – сказала она серьезно, и взгляд ее стал мягким и печальным. Графиня явно раскаивалась. – Я была слишком прямолинейна, да? Но я только хотела, чтобы вы все как следует поняли… Да нет, это неправда! – Она сердито что-то проворчала про себя, а потом вдруг призналась: – Я просто вне себя от ярости, когда думаю, что они решили учинить над Бригиттой, и хочу, чтобы вы отказались от своего мужского самодовольства и тоже поняли суть происходящего. Вы мне нравитесь, сэр Оливер. У вас есть своеобразный апломб и чисто английская ледяная холодность, и это в вас самое привлекательное. – И Зора вдруг неожиданно лучезарно улыбнулась.

Рэтбоун чуть слышно выругался. Он ненавидел такую откровенную лесть и еще больше ненавидел острое ощущение удовольствия, которое она ему доставляла.

– Вы хотите знать, как все произошло? – спросила графиня невозмутимо, несколько отодвигаясь на сиденье кресла. – Это случилось на третий день после того, как все собрались. Мы отправились на верховую прогулку, надо сказать, довольно трудную. Мы скакали в полях и, пуская коней галопом, брали, как барьеры, живые изгороди. Лошадь Фридриха упала, и он вылетел из седла. – Лицо фон Рюстов выразило печаль. – Он скверно приземлился. Его лошадь снова как-то ухитрилась встать, а нога Фридриха застряла в железном стремени. Лошадь протащила его несколько ярдов по земле, прежде чем мы смогли ее поймать и освободили его.

– Гизела при этом была? – перебил посетительницу Оливер.

– Нет, она старается избегать верховых прогулок и ездит только шагом в каком-нибудь фешенебельном парке или на параде. Она интересуется искусством и всем искусственным, а не природой. Все ее начинания имеют очень серьезную цель и социальный, а не естественный характер.

Если Зора старалась подавить презрение в голосе, то ей это явно не удалось.

– Значит, она не могла подстроить это несчастное происшествие? – уточнил юрист.

– Нет, насколько мне известно, это был несчастный случай, никто ничего не подстраивал.

– И вы отвезли Фридриха домой?

– Да, другого выбора не было.

– Он был в сознании?

– Конечно, а почему вы спрашиваете?

– Не знаю точно. Он мог потерять сознание, например, от сильной боли.

Теперь лицо фон Рюстов выражало неподдельное восхищение.

– Фридрих мог совершать глупости, но никогда не страдал недостатком физического мужества. Он переносил боль очень достойно, – заявила она.

– Вы, конечно, сразу же вызвали врача?

– Естественно. И прежде чем вы спросили, сразу отвечу, что Гизела чуть с ума не сошла от беспокойства.

Слабая улыбка показалась на губах женщины.

– И она ни на минуту не оставляла его одного, – продолжила она рассказывать. – Но в этом не было ничего необычного. Они вообще редко расставались; почти всегда, в каждый момент жизни были вместе. И по-видимому, он хотел этого так же сильно, как и она. Конечно, никто не может не отдать ей должного, как самой усердной и внимательной сиделке.

Рэтбоун тоже улыбнулся собеседнице.

– Ну, если даже вы не можете этого отрицать, то сомневаюсь, что смог кто-либо другой.

Фон Рюстов изящно подняла палец:

– Браво, сэр Оливер!

– Ну и как же она его убила?

– Разумеется, отравила! – Графиня удивленно вскинула брови, как будто ответ не был ясен с самого начала. – А вы вообразили, будто она взяла пистолет из оружейной комнаты и застрелила его? Да она не знает, как зарядить оружие! И вряд ли ей известно, с какого конца стреляют пистолеты. – В ее голосе снова прозвучало презрение. – Ну и доктор Галлахер, хотя он болван, но не настолько, чтобы не заметить пулевое отверстие в теле человека, который предположительно умер от падения с лошади, – добавила она.

– Доктора умудрялись не замечать, что у мертвого сломан шейный позвонок, – заявил в свое оправдание Рэтбоун. – Или что человек задохнулся, притом что он был болен и никто не ожидал скорого выздоровления.

Зора скорчила гримасу.

– Да, наверное. Не могу себе представить, как Гизела его душит; и, разумеется, она не знала, какой шейный позвонок надо сломать. И вообще, это штучки настоящего убийцы.

– Поэтому вы сделали вывод, что она его отравила? – тихо спросил юрист, сделав вид, что не замечает ее высказываний о способах действия настоящих убийц.

Зора осеклась и в упор поглядела на него сверкающими, как бриллианты, глазами.

– Вы поразительно проницательны, сэр Оливер! – согласилась она язвительно. – Да, я сделала именно такой вывод. Да, у меня нет документов, подтверждающих это. Если б они у меня были, я не обвинила бы ее публично, а просто обратилась в полицию. Ей бы предъявили обвинение, и ничего, что теперь необходимо сделать, не понадобилось бы.

– А почему это необходимо? – напрямик спросил Рэтбоун.

– В интересах справедливости? – Фон Рюстов немного склонила набок голову, словно действительно задав вопрос.

– Нет! – отрезал ее собеседник.

– О! Вы не верите, что я могла бы сделать это во имя справедливости?

– Нет, не верю.

Графиня вздохнула.

– Вы совершенно правы – я бы все предоставила на усмотрение Бога или дьявола, если у них найдется для этого время.