Смертная чаша весов

— Вы знаете, что это не Клаус, — сказал Оливер и внезапно ощутил прилив надежды. — Тогда возьмите назад обвинение, но мы будем продолжать расследование, чтобы найти доказательства для представления дела в полицию. Скажите правду! Скажите, что вы убеждены в факте убийства, но не знаете, кто убил. И что упомянули имя Гизелы с одной только целью: заставить прислушаться к вам и начать расследование. Извинитесь перед нею. Скажите, что теперь вы осознали, как были не правы, подозревая ее, и выразите надежду на то, что она простит вам ошибочное суждение и вместе с другими сделает все возможное для обнаружения истины. В этом она вряд ли сможет вам отказать! Иначе дело будет выглядеть так, словно она действительно соучастница в преступлении. Я напишу вам черновик заявления.

— Нет, не напишете! — яростно отрезала Зора, и глаза ее засверкали. — Мы пойдем в суд на прежних основаниях.

— Но мы не должны этого делать! — возмутился адвокат.

Почему эта женщина так тупа и несговорчива?! Она только причиняет себе лишнюю боль….

— Монк узнает все, что сможет, — добавил Оливер.

— Хорошо. — Фон Рюстов круто повернулась и стала смотреть в окно. — Тогда скажите, чтобы он узнал все к началу процесса — нам надо иметь свидетельства в мою пользу.

— Он может не успеть.

— Тогда скажите ему, чтобы поторопился.

— Возьмите назад обвинение против Гизелы! — настойчиво повторил Рэтбоун. — Тогда процесс не состоится. Она может потребовать возмещения за моральный ущерб, но я подам встречное заявление с вашей стороны, так что…

Женщина резко дернулась и сверкнула глазами в его сторону.

— Вы отказываетесь принять мои указания, сэр Оливер? Я употребила правильный термин? Указания!

— Но я пытаюсь дать вам совет, — сказал юрист в отчаянии.

— А я слышала ваш совет и отклонила его, — перебила графиня с ожесточением. — Я, очевидно, не в силах заставить вас понять следующее: я уверена, что это Гизела убила Фридриха, и не собираюсь обвинять еще кого-то в угоду вашему хитроумному плану. Между прочим, я не думаю, что такой план сработал бы.

— Но она его не убивала! — сказал Оливер громче и пронзительнее, чем желал бы. Однако Зора уже довела его до изнеможения. — Вы не можете доказать то, чего не было. И я не хочу быть с вами заодно и пытаться это сделать.

— Но я уверена, что это было, — твердо ответила фон Рюстов, выражая всем своим видом решительность и несгибаемость. — И ваша должность, по-моему, — быть не судьей, а консультантом. Не так ли?

Рэтбоун глубоко вздохнул.

— Мой долг — сказать вам правду, которая состоит в следующем: если Фридрих был действительно убит отравой из листьев тиса, тогда Гизела — единственный человек из всех, чьи поступки могут быть прослежены ежечасно, и поэтому с уверенностью можно утверждать, что убила не она.

Зора несговорчиво смотрела на адвоката, высоко подняв голову. Но ей нечего было противопоставить его логике. Ее защитник одержал победу в споре, и ей невольно приходилось признать его победу.

— Если вы хотите отказаться от ведения дела, сэр Оливер, я вас освобождаю, — сдалась она. — Вам не надо беспокоиться о том, что ваша честь будет запятнана. Я, видимо, ждала от вас большего, чем вы можете дать.

Юрист почувствовал невероятное облегчение и сразу же устыдился этого.

— А что вы собираетесь предпринять? — спросил он уже гораздо мягче. Напряжение его спало, чувство обреченности медленно уходило, но вместо этого все ощутимее заявляло о себе чувство поражения, словно он утрачивал какую-то возможность. Более того, он ощутил одиночество.

— Если вы рассматриваете ситуацию так, как вы сейчас объяснили мне, то, значит, любой другой защитник такого же профессионального мастерства и с подобным же чувством чести, как у вас, отнесется к делу точно так же, как вы, — ответила Зора. — Он даст мне такой же совет. И мне придется дать ему тот же ответ, что и вам, и все кончится ничем. Существует лишь один человек, верящий в необходимость довести мое дело до конца.

— Кто же это? — удивился Рэтбоун. Он не мог и представить, кто бы на это согласился.

— Я сама, конечно.

— Но вы не можете представлять в суде собственные интересы, — возразил Оливер.

— Однако у меня нет никакого другого удовлетворяющего меня выбора.

Фон Рюстов пристально вглядывалась в юриста с легкой улыбкой, в которой были ирония и насмешка, хотя за всем этим притаился страх.

— В таком случае я буду снова представлять ваши интересы, если вы, разумеется, не против, — ответил ей адвокт.

Он ужаснулся, услышав свои слова. Это было крайне рискованно! Но он не в состоянии был предоставить Зору ее собственной судьбе, даже если она очертя голову неслась к погибели.

Графиня улыбнулась, на этот раз печально и с невыразимой благодарностью.

— Спасибо, сэр Оливер.

* * *