Смертная чаша весов

— Очень хорошо, — неохотно уступил Олленхайм, совершенно не представляя, что она в эту минуту чувствует. Да ему даже и в голову не пришло, что она вообще может чувствовать! — Пусть будет так на некоторое время.

* * *

Виктория появилась уже на следующее утро. Мисс Лэттерли увидела ее прежде, чем та стала подниматься наверх. Медсестра остановила ее кивком головы на лестничной площадке рядом с огромной китайской чашей, в которую была посажена пальма. Солнечный свет заливал площадку, ложась яркими квадратами на навощенный пол.

На Виктории было шерстяное платье цвета темной сливы — очевидно, оно осталось в ее гардеробе от более счастливых времен. Платье было ей очень к лицу, оно придавало ему краски, а белый воротничок сообщал блеск глазам. Но все это не могло ни смягчить тревожность взгляда девушки, ни погасить быструю вспышку понимания того, что произошло.

— Он теперь знает, да? — спросила она прежде, чем Эстер успела вымолвить хоть слово.

Отрицать или уклоняться от ответа было бессмысленно.

— Да, — кивнула сиделка.

— А как барон и баронесса? Они, наверное, очень страдают…

— Да… и я думаю, вы смогли бы помочь. Вас уже нельзя так поразить. Вы сами, в известном смысле слова, это испытали. И потрясение, и гнев у вас уже прошли.

— До известной степени, — улыбнулась мисс Стэнхоуп, но во взгляде ее промелькнула горечь. — Бывают такие дни, когда я просыпаюсь утром и в первые несколько минут не помню, что было, но затем обо всем вспоминаю и переживаю словно заново.

— Извините. — Эстер стало стыдно. Она подумала о надеждах и мечтах, которые имеет каждая молодая девушка, о балах, приемах и вечеринках, о романтической встрече, любви и замужестве и о том, что когда-нибудь у нее будут собственные дети. Внезапно осознать, что это невозможно, наверное, так же тяжело, как Роберту — свое положение инвалида.

— Я говорю глупости, — от всего сердца извинилась мисс Лэттерли. — Я хотела только сказать, что вы научились контролировать свои чувства, не давать им власти над собой.

Виктория почти улыбнулась, услышав такие слова, но ее улыбка быстро увяла, а взгляд снова стал тревожным.

— Он захочет со мной увидеться, как вы думаете?

— Да, хотя я не знаю, в каком настроении он будет и на что вы можете надеяться и что ему скажете.

Мисс Стэнхоуп не ответила — она молча пошла вдоль площадки, держась прямо и немного покачивая юбками, которые ярко отсвечивали, когда на них попадал солнечный луч. Ей хотелось выглядеть хорошенькой и грациозной, но двигалась она неуклюже. Глядя ей вслед, Эстер подумала, что сегодня Викторию особенно донимают боли. И вдруг она ощутила почти ненависть к Бернду за то, что тот отказал этой девушке в праве быть верным другом Роберту и занимать в его жизни прочное место, когда тот примирится со своим зависимым положением и научится жить в соответствии с ним.

Виктория постучалась и, услышав голос Роберта, вошла, оставив дверь открытой, как того требовали приличия.

— Вы сегодня лучше выглядите, — сказала она, как только очутилась внутри. — Я опасалась, что вы опять можете почувствовать себя хуже.

— Почему же? — спросил Роберт. — Я ведь больше не болею.

Гостья не стала уклоняться от болезненной темы:

— Теперь вы знаете, что лучше вам не станет. Иногда недужишь от потрясения или внезапного приступа горя. От этого всегда может заболеть голова или даже затошнить.

— Я чувствуя себя ужасно, — сказал Олленхайм без всякого выражения, — и если б знал, как умереть при помощи только силы воли, я, наверное, решился бы… вот только мама будет обязательно считать, что это по ее вине. Так что я в западне.

— Сегодня прекрасный день. — Голос у Виктории был звучным и деловым. — Мне кажется, вам нужно сойти вниз, в сад.

— В моем воображении? — спросил Роберт с некоторым сарказмом. — Может, вы сейчас опишете мне сад? В этом нет необходимости. Я знаю, как он выглядит, и лучше вам не стараться. Это все равно что лить уксус мне на раны.

— Но я и не смогла бы вам его описать, — честно призналась девушка. — Я никогда еще не гуляла в вашем саду, потому что сразу же поднималась сюда, к вам. Я хотела сказать, что кто-то должен снести вас вниз. Вы же сказали, что здоровы. И снаружи не холодно. Вы сможете прекрасно посидеть там и убедиться в этом. И мне тоже хотелось бы посмотреть ваш сад. Вы бы смогли мне показать его?

— Что? И дворецкий носил бы меня на руках вокруг, пока я рассказывал вам: «Вот это куртина роз, а здесь вот ромашки, а там — хризантемы»? — воскликнул молодой человек с горечью. — Но мне кажется, что наш дворецкий недостаточно силен для такой прогулки! Или вы рисуете в своем воображении двух лакеев?

— Лакей смог бы отнести вас вниз, и вы посидели бы в кресле на лужайке, — ответила Виктория, стараясь говорить ровно, как бы она ни была обижена или возбуждена. — Сидя там, вы смогли бы показать мне оттуда клумбы. Я и сама не слишком расположена сегодня к пешим прогулкам.

На минуту воцарилось молчание.

— О, — сказал больной совсем другим, тихим тоном. — У вас сегодня боли?

— Да.

— Сожалею. Я об этом не подумал.

— Так вы покажете мне сад? Пожалуйста…