Смертная чаша весов

Конечно, рядом с Оливером будет Эстер. Она постарается сделать все возможное, ломая себе голову, как ему помочь, проводя бессонные ночи в мучительных раздумьях и тревоге…

И даже когда все кончится и Рэтбоуна будет ждать беспощадная критика, насмешки и позор за его нелепый поступок, за вызов, брошенный обществу, Эстер останется с ним. Эта женщина готова помогать ему и защищать его, даже если потом, наедине с собой, она не поскупится на суровое осуждение. Эстер заставит адвоката подняться и снова начать борьбу, заставит его принять вызов общества, несмотря на всеобщий гнев и презрение. Чем больше Оливер будет нуждаться в помощи, тем сильнее будет поддерживать его мисс Лэттерли.

Монк с неожиданной теплотой вспомнил, как в самый трудный для Рэтбоуна час, когда он был напуган и находился в полном смятении, Эстер на коленях умоляла его не сдаваться, и ее уговоры, а порой и суровая критика вернули ему силу и решимость продолжать борьбу. Даже в страшные для себя минуты, когда ей казалось, что Оливер не прав, девушке и в голову не приходило бросить его. Ее преданность не зависела ни от того, прав он или виноват, верила ли она или не верила в его успех, — это была решимость не покидать его даже в час поражения, в том числе если он сам был повинен в нем.

В Эстер не было кокетливой прелести Эвелины, не было ее красоты или обаяния. Но в ней жили смелость и неизменное благородство искренней натуры, что для пресытившегося славой Рэтбоуна сейчас было подобно глотку чистой ледяной воды.

— Благодарю, — сдержанно ответил Монк на приглашение фон Зейдлиц. — Я уверен, что это было бы великолепно… но мой долг зовет меня в Лондон… долг перед друзьями, которые мне дороги. — Он отвесил поклон и с истинно немецкой официальностью щелкнул каблуками. — Ваше общество было несказанно приятным, графиня, но, увы, пора вернуться к суровой действительности. Доброй ночи… и прощайте.

Лицо Эвелины словно обмякло от неожиданности, но лишь на мгновение. Вскоре оно уже горело от нескрываемого и необъяснимого гнева.

Уильям, повернувшись, стал спускаться по лестнице в холл и вскоре покинул дом.

Глава 8

Возвращение в Лондон оказалось долгим и скучным, но дало Монку возможность тщательно продумать, что он скажет Рэтбоуну и как это поможет тому на суде. Он так и эдак обдумывал ситуацию, но не нашел, за что уцепиться и как помочь другу в защите Зоры фон Рюстов. Независимо от того, кто был намечен в жертвы убийства — Фридрих или Гизела, — последняя и в том и в другом случае была невиновна. Единственным подающим надежды фактом было то, что теперь речь действительно пойдет об убийстве.

Приехав в Лондон, сыщик тут же направился в свою квартиру на Фицрой-стрит. Распаковав чемоданы, он принял горячую ванну и переменил белье, а затем попросил у хозяйки горячего чаю, по которому соскучился за эти три недели, что не был дома. После чая Уильям почувствовал себя вполне готовым ехать к Рэтбоуну на Вер-стрит, хотя и страшился того, что придется сказать адвокату. Но иного выхода у него не было.

Неожиданный приход Монка так удивил юриста, что тот даже пренебрег правилами приема посетителей и, не дожидаясь доклада клерка, едва услышав, что сыщик беседует в холле с Симсом, сам распахнул перед ним двери своего кабинета. Как всегда, Оливер был безукоризненно одет, но лицо его выдавало усталость и тревогу.

— Добрый день, Монк, — поприветствовал он своего друга. — Входите. — Затем посмотрел на клерка. — Благодарю вас, Симс.

Тот отступил в сторону, давая Уильяму пройти.

— Принести чаю, сэр Оливер? — спросил клерк, вопросительно посмотрев сначала на шефа, а потом на гостя.

Он, очевидно, знал о важности дела, которое вел Рэтбоун, и о том, какие новости мог привезти сыщик. Но по виду Уильяма помощник сэра Оливера понял, что новости были не из хороших.

— О… не думаю, — ответил юрист, глядя не на служащего, а на Монка, в глазах которого он уже увидел свое полное поражение на процессе. — Благодарю, Симс, — добавил Рэтбоун. В голосе его было разочарование, которое ему трудно было скрыть.

Закрыв дверь кабинета, адвокат как-то скованно обошел письменный стол, остановился в его дальнем конце и, пододвинув стул, сел. Монк тоже присел на ближайший стул.

Рэтбоун не скрестил ноги, как любил обычно делать, и не откинулся на спинку стула. Лицо его казалось спокойным, глаза глядели прямо, но в них был страх, когда он смотрел на своего гостя.

Детектив не видел оснований рассказывать обо всем в хронологическом порядке. Это лишь усилило бы напряженность.

— Мне кажется вполне вероятным, что Фридрих был убит, — прямо сказал он. — У нас есть все основания поставить в суде этот вопрос, и, возможно, мы даже сможем это доказать, если нам повезет и хватит наших профессиональных способностей. Однако нет никаких оснований полагать, что виновна именно Гизела.

Оливер ничего не ответил — он только смотрел на Уильяма.

— Да, никаких, — повторил тот.