Смертная чаша весов

— Я знаю, — сказал Уильям успокаивающе, — и надеюсь, что мне удастся убедить свидетелей сказать нам правду, — и тогда мы избежим эксгумации. Мне кажется, важность политических осложнений слишком велика, и это поможет нам. Подозрения могут нанести серьезный ущерб, поэтому все будут стараться избежать крайних мер.

Мисс Лэттерли встретила его взгляд, и ее гнев прошел.

— Могу я чем-то помочь?

— Пока не знаю, но если понадобится помощь, я тебе скажу, — пообещал Монк. — Ты что-нибудь знаешь о Фридрихе и Гизеле? Нет, конечно, ты ничего не знаешь о них, иначе сказала бы мне. — Он невесело улыбнулся. — Постарайся не слишком волноваться. Рэтбоун — куда лучший адвокат, чем ты о нем думаешь. — Это было идиотское замечание, и сыщика передернуло от собственных слов, но ему очень хотелось успокоить Эстер, даже если это получилось неудачно. Он не мог видеть ее столь напуганной, и ему было жаль ее, не говоря уже о том, что он испытывал к Оливеру: это была полная путаница из тревоги, чувства дружбы, гнева и зависти. Девушка была поглощена беспокойством за Рэтбоуна и не замечала Монка. Он существовал для нее лишь как человек, способный помочь попавшему в беду адвокату.

— Он сможет многое прояснить при допросах свидетелей, — продолжал Уильям. — У нас есть все возможности заставить тех, кто был в то время в Уэллборо, дать свои показания.

— Ты так считаешь? — Голос Эстер повеселел. — Да, конечно, ты абсолютно прав. Рэтбоун совершил чудовищную ошибку, согласившись вести это дело, но я совсем забыла, какой он блестящий судебный адвокат. — Она облегченно вздохнула и улыбнулась детективу. — Благодарю тебя, Уильям.

В этих нескольких словах мисс Лэттерли выдала себя: она знала об уязвимости Оливера и готова была защищать его, она восторгалась им и любила его. Ее искренняя благодарность Монку была для него подобна повороту ножа в ране. Он сознавал, что ее неяркая красота затмила привлекательность Эвелины.

— Мне пора, — сказал детектив сдержанно и официально, чувствуя, как безжалостно сорвана с него защитная маска и Эстер увидела его во всей наготе, в какой он видел себя сам. — Я должен успеть на вечерний поезд, чтобы приехать в Уэллборо достаточно рано. Надо найти, где переночевать. Всего доброго.

Не дожидаясь, когда женщина ему ответит, он повернулся и зашагал к выходу, а затем, толчком открыв дверь, покинул библиотеку.

* * *

Утром, после неудачной ночи в сельской гостинице, когда он ворочался с боку на бок на чужой кровати, сыщик нанял местный кеб и велел отвезти его в Уэллборо-холл. Он не собирался больше говорить неправду о себе и цели своего приезда, что бы ни думал о нем лорд Уэллборо.

— Кто вы на самом деле? — спросил лорд ледяным тоном, когда Монк вошел в гостиную и остановился в центре ее на ковре.

Хозяин поместья стоял, прислонившись к углу горевшего камина, но при виде незваного гостя выпрямился.

— Следователь, — так же холодно ответил Уильям.

— Не знаю, что это такое. — Ноздри мясистого носа Уэллборо угрожающе раздулись, и вид у него теперь был такой, словно он проглотил что-то невкусное. — Если кто-то из моих гостей совершил нечто недозволенное, я не желаю ничего об этом знать. Если это произошло в моем доме, то я считаю своим долгом, как хозяин, разобраться в этом сам, без помощи всяких… как вы там себя назвали? Лакей покажет вам выход, сэр.

— Единственная недозволенность, которая меня интересует, — это убийство. — Монк и бровью не повел и, разумеется, не сдвинулся с места.

— Ничем не могу вам помочь, — сказал Уэллборо. — Ничего не знаю об убийстве. Насколько мне известно, в моем доме никто не умер. Я же сказал, что лакей вас проводит. И не вздумайте возвращаться. Вы приехали сюда под надуманным предлогом. Вы грубо пренебрегли моим гостеприимством и навязываете моим гостям свое присутствие, что недопустимо. Всего доброго, мистер Монк… надеюсь, это ваше настоящее имя? Хотя это не столь важно.

Детектив даже не оглянулся на дверь и не сдвинулся с места.

— В вашем доме умер принц Фридрих, лорд Уэллборо. Уже существует широкое общественное мнение относительно того, что это было убийство…

— Которое было решительно опровергнуто, — перебил его хозяин. — Никто из достойных и уважаемых людей ни на мгновение не поверил в это. И, как вам должно быть известно, эта ничтожная особа, которая, должно быть, безумна, предстала перед судом и будет сурово наказана за клевету. Надеюсь, об этом мы узнаем через неделю или около того.

— Ее никто не судит, сэр, — поправил Монк лорда. — Это гражданский иск — во всяком случае, по процедуре. А версия об убийстве, разумеется, будет тщательно рассмотрена. И медицинское заключение — тоже, во всех деталях…

— Медицинское заключение? — У Уэллборо отвисла челюсть; он был потрясен, но не хотел сдаваться. — Но его нет, слава богу! Бедняга умер и был похоронен полгода назад.