Смертная чаша

– Так вот, товарищи мои… Кто-то из нас по роду поставлен выше, а кто-то ниже, и пока не поднесет Господь к самым устам нашим смертную чашу, считаем мы, чьё семейство летает с орлами, чьё с голубями, а чьё – с синицами… Считаем, всё считаем… Да… Глядим со вниманием, а инде и со злобою, кто боярин, кто дворянин думной, а кто городовой сын боярской, чья кровь древнее, а чья моложе. Считаем, хотя все мы – Адамово семя… Да… Но вчера инако было, и сей день – инако…

Видел Третьяк: тяжело давались слова большому государеву воеводе. Говорил князь Михайло Иванович таковое, чего от веку не говаривали в Московской державе.

– Яко глаголют многие премудрые: «Доброму началу и конец бывает добр», – такожде и сопротив: злое злым скончевается. Начали мы сечу с лютым ворогом яко равные пред единым Богом, по-доброму начали. По-доброму же стояли, никто себя не пощадил, никто за чужой спиной не схоронился. И не было в той сече среди нас ни бояр, ни дворян думных, ни городовых детей боярских, а были одни токмо воинники за Христа и за нашу землю. Потому-то и скончилось дело наше по-доброму. Может, день минет, и в сердцах наших уже не останется памяти, каково нам было стоять и умирать единым братством… Но сего дни память та святая еще при нас. Ибо говорю вам: вы братья мои… братья истинные!

Воротынский отер пот со лба. Положил левую руку на плечо Хворостинину, правую – на плечо Тетерину. А те, душами впитав замысел князя, еще не высказанный до конца, положили руки друг другу на плечи.

– Обнимемся же, братья! Ибо сегодня мы – одно… а по сути, по Промыслу Божьему, всегда мы одно, по всякий день… токмо не позволяем себе помнить таковую правду… Мы – одно, никому нас не одолеть, никому нас не переломить, потому что мы… потому что… – Голос его задрожал от волнения.

Тогда Хворостинин сказал за него:

– Потому, что мы – Русь!

И так стояли они еще долго, на холме близ речки Рожай, под стягом Пречистой Богородицы, крепко обнявшись.

В ту пору теплынь разлилась по всей Руси, от Окского берега до Соловецкого моря…

Москва – Каргополь – Великий Устюг – Москва, 2014–2017

Дальнейшая судьба персонажей романа

Князь Дмитрий Иванович Хворостинин одержит еще не одну громкую победу над врагами России. Царь Федор Иванович, сын Ивана Грозного, пожалует его боярским чином. Уцелев во множестве сражений, полководец уйдет из жизни мирно. Постригшись перед смертью в Троице-Сергиевой обители с монашеским именем Дионисий, князь тихо скончается от старости 7 августа 1591 года.

Жена Хворостинина Дуняша двадцать лет проживет с ним в любви и покое, родит ему дочь Авдотью да трех сыновей – Ивана, Юрия и Григория. После кончины супруга она примет иноческий постриг с именем Евфросиния, скончается 15 октября 1633 года.

Князь Михаил Иванович Воротынский и года не проживет после победы у Молодей. Он будет подвергнут пыткам и казнен по приказанию Ивана IV. Князь ушел из жизни 12 июля 1573 года в Кашине; впоследствии прах его нашел новое пристанище в Кирилло-Белозерском монастыре. Причины опалы до сих пор не ясны историкам.

Царь Иван IV вскоре после Молодинской битвы отменит опричнину. Он проживет еще 12 лет. Незадолго до смерти царь станет рассылать по монастырям щедрые пожертвования на помин души подданных, казненных по его воле. В поминальные синодики войдут тысячи имен убиенных.

Князь Михаил Юрьевич Лыков много воевал в Ливонии, прославился, возглавлял полки и гарнизоны крепостей. В 1579 году погиб в бою за крепость Сокол… но оставил после себя двух сыновей. Старший из них, Борис, станет знаменитым полководцем, дослужится до боярского чина и примет на себя роль одного из «столпов царства» при молодом государе Михаиле Федоровиче Романове.

Судьба Кудеяра Тишенкова теряется в Крыму. Достоверные исторические источники не сообщают, что он вернулся на родину. А в народной памяти сохранился образ некоего разбойничьего атамана Кудеяра, озоровавшего со своей шайкой на южных окраинах Московского царства. Связан ли Кудеяр – вожак разбойников с Кудеяром-предателем, неизвестно.

Княгиня Прасковья Мангупская выйдет замуж еще раз, но будет тосковать по своему первому супругу.

Касьян Глухарь увидит на своем веку множество великих событий. Осенью 1612 года каргополец, будучи уже дряхлым старцем, расскажет в своей летописи о том, как Минин и Пожарский освободили Москву от иноземных захватчиков. В тот же день он скончается, благодаря Бога за всё, чему стал свидетелем. Касьянова Летопись не дошла до наших дней. Зато широко известны произведения его лучшего ученика – князя Ивана Андреевича Хворостинина (племянника Д.И. Хворостинина), такого же гордеца, как его учитель, и столь же великого книжника.

Жена каргопольца Анфуса родит ему девочку, столь же прекрасную, как и она сама.