Смертник

   Стоило ему ступить на твердую землю, как он убедился в обратном.

   Свора из пятнадцати особей, а то и больше, поджидала его у края леса. Туда он и решил прорываться, рассчитывая укрыться среди деревьев и густого подлеска. Он убил и ранил пятерых тварей, но потратил больше патронов, чем хотелось. Снять верткую собаку одиночным выстрелом с расстояния – задача практически невыполнимая. А дожидаться пока они подойдут ближе, чревато опасностью оказаться в кольце разъяренных собак. Приходилось лупить очередями.

   Не жалея патронов, Красавчик с трудом добрался до леса. Там он вздохнул с облегчением – собаки отстали. Однако то была лишь передышка. Лесные заросли не вели к кордону. Тщательно взвесив все за и против, Красавчик решил сделать крюк и выйти к сельскому кладбищу. Собаки хоть и порождения Зоны, но сохранили верность старым традициям – мертвяков не любили.

   Так он и сделал.

   Когда Красавчик услышал выстрелы, менять решение оказалось поздно. Да и не было у него выбора.

   Удушливо пахло сырой землей. Бесцветное небо сочилось мелким дождем. Дул ветер, подталкивая в спину. Сразу за канавой, в которую постепенно спускался лес, начиналось кладбище. На холмах вздувшейся земли застыли покосившиеся кресты, оградки, плиты. Казалось, покоившиеся в глубине мертвецы не истлели со временем, а наоборот, раздулись, стремясь избавиться от всего, что давило сверху.

   Не все собаки вняли голосу предков. Несколько тварей осторожно двинулись по следу.

   Красавчику приходилось торопиться, выдергивая берцы из влажной, с неохотой отпускающей добычу, грязи. Он шел на треск автоматных очередей, в принципе, представляя себе, с чем ему предстоит столкнуться.

   И не ошибся.

   Зомби, окружившие Глухаря между могилами, не относились к числу тех, кто мирно покоился в могилах. В глазах потемнело от черных комбинезонов, сжимавших в руках автоматы. И после смерти приверженцы чистоты расы оставались верны долгу.

   Глухарь держался из последних сил. Его зажимали со всех сторон, постепенно сужая круг. Пока все решали патроны, но их наличие – всего лишь вопрос времени. Покрытый коркой из грязи, смешанной с кровью, бородатый сталкер принимал последний бой.

   Помощь подоспела вовремя. Подойдя сзади, Красавчик выстрелами в голову снял двух мертвецов. Пока наседавшие зомби пытались затянуть провал, Красавчик крикнул Глухарю:

– Давай! – И быстро вскинул автомат, прикрывая отход сталкера.

   Откуда вывалился очередной зомби, Красавчик не уследил. Не поднимаясь с колен, оживший мертвец выстрелил из-за ограды.

   Пуля угодила Глухарю в голову. Тот по инерции сделал несколько шагов. Красавчик рванул к пригорку, записав Глухаря в мертвецы.

   Как выяснилось – рано записал. Глухарь пер и пер, не отставая ни на шаг. Хотя вблизи выходное отверстие от пули выглядело пугающе. Месиво из осколков черепа, вывернутых наружу мозгов и сгустков крови. Красавчик старался не смотреть, но взгляд нет-нет, да и цеплялся за страшную рану.

   Красавчику не раз доводилось наблюдать за странным поведением людей в состоянии шока. Он видел, как человек со сломанной рукой и торчавшей костью, палил из автомата. Он был свидетелем того, как продолжал двигаться сталкер, которого задел кровосос, вспоров когтями шею – хлестала кровь, разошлась в смертельном оскале рана – человек шел, еще некоторое время оставаясь на ногах.

   Всякому состоянию, будь то состояние аффекта в том числе, положен предел. И предел тот ограничен человеческими возможностями. То, как вел себя Глухарь, человеческие возможности превышало.

– Давно? – спросил Красавчик вскоре после того, как они нашли приют в уцелевшем срубе часовни.

   Глухарь ответил не сразу. Сначала омыл водой рану, уже затянутую розоватой пленкой, стянувшей обломки черепа. Потом завесил густыми волосами и стянул их в хвост на затылке.

– Не поверишь, – отхлебнув из фляги, Глухарь пристально посмотрел Красавчику в глаза. – В первую самостоятельную ходку выбросом накрыло. Два года с тех пор прошло.

– Давно, – Красавчик первым отвел глаза. – В голову первое… ранение?

– Куда там, – махнул рукой бородатый сталкер. – Доставалось уже. Такое впечатление, что всем моя голова понадобилась. Хорошо хоть, не в лицо.

– А как же…

   Начал Красавчик и не договорил. Он хотел спросить, как же Глухарь в таком случае, с развороченными внутри мозгами ухитряется видеть, слышать, говорить.

   Глухарь понял его без слов.

– Мне, получается, – усмехнулся он, – голова вообще ни к чему. Я и вижу теперь по-другому. И слышу. Я не смогу тебе толком объяснить, но чувствую и то, что происходит за моей спиной. И по сторонам. Зона сделала из меня другого… вот только человека ли? Не знаю.

   Глухарь вымученно улыбнулся.

   С тех пор прошло три года и порой у Красавчика складывалось обманчивое впечатление, что их связывает нечто помимо тайны. Такое находило обычно поздним вечером, ближе к рассвету, когда у мусорного ведра копились пустые бутылки. Утром это проходило.