Смертник в серой шинели. Тетралогия

И неудивительно, если вспомнить про то, что находится в его подвалах. Уж силок на то, чтобы отвести превратности войны от своего святилища, Молчащие точно не пожалели бы. Скорее всего – и не жалели.

– Так отчего же башня открыта сейчас?

– Предок графа Дарена обратился к епископу с такой просьбой. Прибыл священник, отслужил службу, и печати сняли.

– Ну вот, видите? Ничего же не произошло!

– Угу. Если не считать того, что это место не рекомендуется посещать женщинам. Она ревнует...

– Да ладно...

– Ни одна из жен графов не могла родить дитя в этом замке. И никакая другая женщина тоже не смогла это сделать. В другом месте – пожалуйста. Те же, кто попробовали, о ч е н ь об этом пожалели. Привести сюда новорожденного... тут тоже не всё понятно. Кто-то считает, что это хорошо, другие говорят обратное.

Так! А вот это – звоночек! И весьма настораживающий! Заходила ли Мирна в башню? Нет. И это я помню совершенно точно! Ей всегда было не по душе это строение. Даже кровать нашу перевернули так, чтобы не видеть башню из окна. Однако же... ей вскоре рожать!

Делюсь с епископом своими сомнениями. Он молчит, только перебирает губами, словно бы что-то читает про себя.

– Даже и не знаю, сын мой. Возможно, имело бы смысл ей куда-то отъехать на это время, как ты сам думаешь? Я не уверен, но... лучше не рисковать. Спроси у неё... у них обеих.

У Мирны? «... у них обеих...»

– Это у башни-то?! Ваше преосвященство, вы серьёзно? Это же... колдовство!

Епископ похлопывает меня по ножнам Рунного клинка.

– Это – тоже. Допуская одно, как ты можешь отрицать другое?

– Но церковь...

– Ты – Серый. Надо ли мне напоминать, что обычные мерки к тебе неприменимы?

– И... как вы к этому отнесётесь?

– Не заметим. Этого достаточно?

Мы пересекаем двор замка, проходим под аркой ворот внутренней стены. Гройнен поднимает голову и подслеповато прищурившись, оглядывает башню. Вернее – не саму башню, а её входную дверь.

– Вот... – он протягивает руку. – Видишь, над дверью?

– Плита?

– Это не плита. Глина, ею замазали надпись над дверью. Она вырублена в камне, и кто-то распорядился замазать её глиной.

– Зачем?

Вместо ответа, епископ разводит руками в стороны.

Оглядываюсь по сторонам и вижу обрубок бревна невдалеке. Упираясь руками, подкатываю его к двери и, поставив на торец, прислоняю к стене. Вытаскиваю из ножен Рунный клинок и, встав на бревно, ковыряю острием замазку. То ли я удачно попал, то ли ещё что – но вся эта маскировка внезапно осыпается вниз, запорошив мне глаза сухой и мелкой пылью.

Отплевываясь, спрыгиваю на землю и, протирая глаза, отхожу в сторону. Гройнен сидит на камне, с интересом наблюдая за моими действиями.

– Ну, ваше преосвященство, что там?

– Почитай...

– Да не разбираю я... и глаза пылью запорошило.

– «Тот, кто рискнет разбудить «каменную вдову» будет навеки заключён в её объятия. Участь сия не минует и всех тех, кто дерзнет быть свидетелем этого события».

– Фигасе, какие тут губернские страсти! И как сие понимать, ваше преосвященство? Разбудить – это как? Стену поцеловать?

– Не знаю. Но, как ты понимаешь, желающих до сих пор не находилось.

– Думаю, что и сейчас их немного будет. Однако ж, пост тут дополнительный поставлю! И надпись эту... Пожалуй, зря я её расковырял. Надо будет сызнова замазать. Ночью, чтобы никто не прочитал.

– Эту башню изучал ещё мой предшественник. Если хочешь, я прикажу доставить тебе его записи.

– Буду премного благодарен, ваше преосвященство! И, вы правы, с Мирной поговорю! А что до башни... пускай себе стоит... в одиночестве, как и раньше.

К моему удивлению, встреча Гройнена с сероглазкой прошла очень даже задушевно и без напрягов. Это было тем более удивительно, ибо Мирна впоследствии рассказала мне о том, что он относился к числу наиболее стойких противников целителей и всей их деятельности. Епископ представлял собой наиболее консервативное церковное крыло. Понятно, отчего Эрлих пригласил именно его. Если уж такой консерватор обвенчает Серого и целительницу... многое может поменяться. Так что, коллеги сероглазки должны будут ей нехило проставиться!

Отдохнув денек, неугомонный старик полез-таки в подземелье. После этого, он, совместно с Эрлихом употребил немалую дозу «трупоподъёмника». Даже его закалённое сердце с трудом вынесло это зрелище. Отец Варшани, рассказывая о посещении, был краток и серьёзен.

– Епископ пообещал сделать всё, что от него зависит, чтобы раз и навсегда покончить с Молчащими.

Да, учитывая вес старика в королевстве... такое обещание многого стоило.

Незаметные монашки тихой тенью следовали теперь за сероглазкой, аккуратно фиксируя в памяти всё то, что, по их мнению, представляло хоть какой-то интерес. Так мы и обратили внимание на неприметный ранее постоялый двор, расположенный чуть в стороне от дороги к городу.