Смертник восточного фронта. 1945. Агония III рейха

Местные фермерские семьи тоже не могли больше помогать, кроме тех немногих, кто был поумнее и поэтому смог отвертеться от отправки на фронт (или же тех, кто отвертелся от него по причине надежных, хоть и дорогостоящих связей в верхах). Именно им мы помогали обучать иностранных рабочих самым необходимым навыкам, и, несомненно, только на них все и держалось.

Все жилые помещения были битком набиты женщинами и детьми, эвакуированными из центральных и западных областей Германии, повергавшихся бомбардировкам. Нервы у всех были на пределе. Днем царил полный хаос.

Больше всего нас раздражали старинные местные семьи, чьи мужчины были на войне или погибли в ходе боевых действий. И женщины, и их дети-подростки и палец о палец не ударили, что нас приводило в бешенство. Государство выделяло столько средств на их поддержку, эта публика могла жить по-королевски. Но почему, например, хотя бы просто не убрать за собой в доме? Мы видели, как эти прежде трудолюбивые и простые женщины, державшиеся за счет L. Schein¹⁰ (сельскохозяйственные продукты — яйца, масло, бекон, курятина и т. д.), вдруг начинали приобретать для себя новую одежду и велосипеды. А совсем скоро их можно было встретить только по пути в парикмахерскую или в кино.

Была установлена норма работы — тридцать часов в неделю, но, к сожалению, за ее соблюдением никто не следил, и никто не работал. Обычно находились одни и те же испытанные отговорки — нужно было постирать, испечь хлеб, забрать ребенка, чувствовала себя плохо, дождь пошел и так далее. В отдельных случаях приходилось обращаться к окружному начальству и просить их принять решительные меры, но и после этого весь следующий месяц женщины клятвенно заверяли нас исправиться, а сами продолжали сидеть сложа руки.

Их фронтовики-мужья исхитрялись отправлять посылки своим семьям с разных фронтов, их доставляли из Швеции, Норвегии, Финляндии, Дании, Румынии, Франции, Голландии, Италии и других стран. Там были вещи, которые эти люди ни за что бы не приобрели в Германии. По ним без труда можно было точно определить, где воюют их родственники.

А в целом все обстояло не так уж и плохо. Бомбардировки случались редко (у русских было мало пилотов), кроме незначительных налетов на Кенигсберг или Эльбинг¹¹ или на важные участки железной дороги. Обязательное затемнение считалось бесцельной и обременительной мерой.

Единственной проблемой было отсутствие товаров. На деньги можно было покупать кое-что, однако товары и продукты питания были строго рационированы. Алкоголь и табак были чуть ли не редкостью. Но здесь, да и в других случаях, нас выручали сельскохозяйственные продуктовые и товарные карточки.

В то время к фермеру правильным было обращаться так: «владелец наследственного крестьянского двора — милостью Гитлера». Подходящее обращение, потому как по законам Гитлера владелец наследственного крестьянского двора получил неслыханные до Третьего рейха преимущества. Каждый, кто владел участком земли от 7,5 до 125 гектаров, переходил в разряд владельца наследственного крестьянского двора, но стать таковыми могли в порядке исключения и более крупные землевладельцы (например, как я). Хозяевами таких ферм были либо стопроцентные нацисты, либо те, кому удалось каким-то иным путем доказать лояльность партии — в области искусств, науки и так далее (этот экзамен я с треском провалил).

В любом случае, согласно существовавшим законам и по причине привилегий, полагавшихся каждому подходившему под данную категорию фермеру, успех был гарантирован. Неудивительно, что после нескольких лет такой сытой жизни хозяева ферм теряли охоту работать. Они получали большие денежные суммы от государства, им простили все долги, и последнее, но не менее важное — на их земле горбатились обходившиеся дешево иностранные рабочие. Все это позволяло фермеру принадлежать к так на-

JL

' ПГ

зываемым сливкам общества. Увы, он быстро, слишком быстро привыкал к роскошной и беззаботной жизни.

Старая рабочая телега и телега для воскресных выездов уступили место автомобилю, который теперь ржавел в углу сарая, так как топлива все равно не хватало. И фермеру оставалось только вспоминать добрые и беспечные времена, ныне ставшие прошлым. Веселые поездки, автомобиль и полный бумажник исчезли раз и навсегда.

Жизнь была отличной, если ты был владельцем наследственного крестьянского двора; такие вооружались «личным партийным номером», становились владельцами автомобиля и совсем немного времени проводили в работе на поле и по хозяйству. Соответственно, они чаще появлялись в городских инстанциях и в кабинетах партийных бонз. Некое чувство «сытости» всегда окружало их, и самые важные вопросы после многолетней практики решались легко и просто — выбрось правую руку вперед в нужный момент да и прокричи погромче «Хайль Гитлер»¹².