Смертники

– Ты, жалкий сын шакала! У тебя оружие, ты воин! – выкрикивал Ваха, стыдя боевика, почти потерявшего от страха разум. – Соберись! – кричал он вновь, едва ли не пинками гоня его перед собой навстречу противнику. Боевик сжимался, дрожал, но все же, повинуясь окрикам, продвигался вперед.

За это время мимо пробежали еще двое боевиков, но Ваха уже не пытался их остановить. Ему хватало и этого одного, ни в какую не желающего встречаться с русскими, труса. Как говорится, грудь в грудь, глаза в глаза. Но этот трус так и не встретился с атакующими грудь в грудь – ему досталась одна из сотен шальных пуль. Почти уже на излете, потеряв среди листьев и тонких веток свою силу, она тукнула боевика в висок, проломила податливую кость и ушла далеко в мозг.

– Собака! – выругался Ваха, обходя бездыханное тело. В душе помощника командира боевиков, кроме презрения, никаких других эмоций не было.

Группа капитана Гуревича

Игорь скользнул за дерево и, поведя стволом, словно веером, охватил скучившуюся группку из трех «чехов». Один упал; второй, прижав раненую руку к груди, метнулся в сторону; третий отпрыгнул назад и полоснул ответной очередью.

– У, с-сука! – взревел Гуревич и, откатившись, не пожалел для своего противника всех остававшихся в магазине патронов. Тот притих. Еще не было окончательной ясности – убит боевик или еще жив, а Игорь уже вслушивался, выискивал глазами следующего и одновременно оценивал складывающуюся обстановку.

– Третий, скажи Косому, – Игорь назвал шутливое прозвище своего снайпера рядового Аверина, – слева пулемет, пусть займется.

– Работаем! – отозвался рядовой Данилкин, старший второй тройки ядра, и Игорь снова переключился на ближайшие подступы – его поняли. Чуть позже, когда он рванулся вперед, громкоголосое тявканье вражеского пулемета уже стихло.

– Максим, слева! – Крик, выстрел, откат в сторону.

Гуревич тоже выстрелил, но промахнулся. Внявший его предостережению Максим Мельников прянул влево, и выпущенная моджахедом очередь прошила оказавшийся на ее пути бук. Противники сблизились. Игорь размахнулся и бросил «РГД-5». Грохнул взрыв. Воспользовавшись замешательством бандита, он прыгнул вперед. Очередь – и еще один боевик сполз по стволу дерева, пачкая его темную кору красными полосами крови.

– Давай, Серега, давай!

– Прижми их, Гриша!

– Дерьмо! – У кого-то из бойцов заклинило затвор.

– Боитесь, сволочи! – и длинная-длинная пулеметная очередь.

– Мочи гадов…

Крики слышались со всех сторон. Накопившееся нервное напряжение, злость и страх за своих попавших в беду друзей с первой удачей вдруг вылились в непонятный, опьяняющий коктейль боевого задора. Кричали и орали почти все, подбадривая и направляя друг друга. Ругань, мат, почти шутки. Разве что не хватало боевого «ура», но как-то не принято было на этой войне применять боевой клич предков…

Младший Келоев

– Ты? – В ее голосе было столько презрения, что хватило бы на десятки таких Идрисов.

Барбара давно поняла, что скоротечный бой «с жалкими русскими собаками» (как обещали сильные, самоуверенные моджахеды) превратился в нескончаемую бойню. Она слышала, как кричали умирающие боевики, видела, как одного такого с бессильно болтающейся головой и обвисшими руками протащили куда-то в сторону ручья. Как потом тащившие вернулись, чтобы через несколько минут возвратиться снова. Но потом ушли и больше не приходили. А бой гремел. И Барбаре стало страшно. Хотя одержи победу русские, что ей стоило прикинуться захваченной в плен заложницей? Что же касается остальных членов телевизионной группы, так от них всегда можно было откреститься. Главное, чтобы поверили сразу и помогли выбраться на «большую землю». А там доехать до корпункта, и ищи-свищи. Барбара рассуждала и так и сяк, все складывалось вроде бы неплохо, но единожды появившийся страх не уходил. Он множился, постепенно заставляя дрожать руки и холодеть спину. И вот теперь пришел этот дикарь…

В нем не было той мужественности и силы, что излучал его старший брат, которого Барбаре так и не удалось заполучить в свои сети, но все же присутствие рядом человека с оружием придавало хоть какую-то дополнительную уверенность в собственной безопасности.

– Позволишь? – Идрис все еще пытался быть джентльменом.

– Хм, – принесла Барбара, поспешно отодвигаясь в угол своего топчана и подбирая под себя ноги. – Садись.