Смертники доброй воли

— О, ты всегда отлично умел манипулировать чужими умами, — прервал его вельк. — Меня, например, ты шантажировал Диланом — чего только не приходилось делать, чтобы ты его не трогал! А я ведь совершенно не такой, как ты, и мне не нравилось ничего из того, чем мы занимались. А когда пришли Стас и Игнат, пара намёков была кинута и в их отношении. Я был просто вынужден притвориться, что люблю тебя, лишь бы ты отстал от остальных. Даже якобы в твою честь косу заплёл вместе с остальными, хотя на самом деле она посвящена одной милой девушке из бара, сумевшей дать мне на целый час почувствовать себя человеком…

Брутус спал с лица, и, как бы Адамасу ни было сейчас страшно, он поразился тому, что даже этого убийцу можно чем-то пронять — и, чем именно, Ове знал отлично. Он рассмеялся.

— Представляешь, а ты поверил! Сбылись все мечты, а? Классный я актёр, правда? Ничуть тебе не уступаю. Ты когда-то сделал из своего дяди педофила, потому что тебе было банально скучно. Отрабатывал навыки. Что бы ты мне ни говорил, уверен, ты ничего к нему не испытывал — иначе не отрёкся бы от него так легко, когда застал его со своей матерью. А, ну да, дядя ведь посмел скрыть от тебя, великого и всемогущего, целых два факта: что он решил покончить с Берссами и что спит с твоей матушкой. Впрочем, на последнее тебе было плевать, важно, что он без твоего указания подставил наш посёлок под гнев Мессии, как он посмел! И ты выгнал его, зная, что от горя он перестанет думать и запросто попадётся врагам. Скажи, а на Хаса с Адамасом у тебя те же планы?

Адамас посмотрел на Хаса: тот с окаменевшим лицом переводил взгляд с Ове на Брутуса, и нельзя было сказать, на чьей он стороне. Аурис же хранил молчание, только глаза всё больше наливались кровью. Поведение Ове из понятного перестало быть таковым: зачем он говорит это всё, если собирается убить Адамаса? Хорон ощутил, что страх отпускает его.

— Какие на этот раз тайны ты хранишь от своих марионеток, Брут? — вкрадчиво спросил Ове. — Своему новому адепту ты уже сказал, что, захватив Рэкса и Аспитиса, ты собирался привести их к Азату и убить всех троих? И кстати, сняв всю верхушку с помощью Адамаса, ты разве не планируешь избавиться от него, чтобы единолично править новым миром? И, наверное, заодно от Хаса, чтобы не мешался, хотя насчёт него не знаю, врать не буду. Ну, отвечай!

— Откуда у тебя такая информация? — почти спокойно спросил Брутус, мельком оглянувшись на тут же позеленевшего Хаса.

— Он, должно быть, уже мёртв, — хмыкнул Ове. — Ты ведь убиваешь всех, кто делает не так, как хочется тебе… Впрочем, наговорились, и хватит. Последнее, что я скажу тебе, Брут: ты в своём религиозном припадке считаешь себя одной из реинкарнаций Вершителя, по мне, так скорее в тебя попала при рождении крупица души самого первого Мессии-Дьявола, Ионы. Ну а я тогда, чтобы не отступать от темы, назову себя Иеремией, его возлюбленным другом. Прощай.

Адамас не уловил момента, когда дуло пистолета ускользнуло от его горла. Услышал только оглушительный выстрел — прямо над ухом, и тут же с макушки до пояса оказался забрызган кровью. Ове, полголовы которого разлетелось от выстрела в подбородок, свалился рядом, и он отшатнулся от его тела, желая и не в силах оторвать взгляда от него.

В тягучей, мёртвой тишине, присущей самым страшным кошмарам, когда даже движения воспринимаются замедленно и словно сквозь кисель, раздался прерывистый вздох Брутуса, и хорон наконец сумел повернуть голову в его сторону. Аурис посерел, осунулся, сжатые в кулаки руки мелко дрожали, а взгляд был прикован к Ове. Две-три секунды — он моргнул и выдохнул.

— Что ж, — сипло проговорил аурис. — Нехорошо разлучать старых друзей…

Он развернулся к Дилану, приподнятая голова и расширенные глаза которого говорили о том, что он ещё жив, и думать, переживать опять оказалось некогда. Адамас метнулся Брутусу наперерез — удар лезвиями наотмашь, долженствующий и сильвису снести голову, пришёлся ему по глазам и лбу. Отчего-то он оказался не таким уж сильным, потому что за вспыхнувшей, обжёгшей его почти непереносимой болью последовала лишь тьма, но не тишина. Высокий болевой порог помог хорону не отключиться, и, схватившись за голову, он откатился на несколько шагов по полу, замирая там.

— Брут! — отчаянно крикнул где-то за зазвеневшими колоколами Хас. — Подожди, не надо! Шштерны пришли!

— Что ещё? — прорычал Брутус, и где-то дальше прозвучал прерывистый голос одного из терасов.

— Запущено самоуничтожение. У нас есть семь минут.

— Вы убили его?!

— Да, — после короткой паузы сказал тот же голос, и Брутус рявкнул:

— Отпусти меня, Хас!

— Пойдём, пожалуйста! До другого хода далеко!

Больше криков не было, и по шуму двери Адамас догадался, что аурисы и терасы ушли. Всем своим существом, кроме ещё работающего рассудка, он хотел упасть в уютную тьму, чтобы только не терпеть боль, но это значило сдаться.

— Дилан? — позвал он, с усилием заставляя губы шевелиться, и услышал впереди усталое:

— Я тут.