Смертные машины

Он обнимает ее последний раз, быстро, смущенно шепчет: «Я тебя люблю». Затем выталкивает ее в дверь и выходит следом, стараясь выглядеть, как конвоир, а не друг, и гадая: произносил ли еще какой-нибудь Инженер слова, только что сорвавшиеся с его губ, испытывал ли те чувства, которые испытывает он, находясь рядом с Кэтрин.

* * *

Том пробирается к носовой части гондолы «Дженни Ганивер». Свет погас, кровь из пореза на лбу стекает на глаза, слепит. Боль в сломанных ребрах отдается во всем теле, и больше всего ему сейчас хочется лечь, закрыть глаза и замереть, но он знает, что такая роскошь не для него. Он ищет пульт управления ракетами, молит всех богов, о которых когда-либо слышал, чтобы его не разворотило взрывом. Мольбы его, похоже, услышаны, потому что при нажатии на нужную клавишу из главного пульта управления поднимается перископ. Том вытирает кровь с глаз, приникает к окуляру и видит в перекрестье силуэт «Лифта на 13-й этаж», с каждой минутой увеличивающийся в размерах.

Жмет на гашетку и чувствует, как содрогается под ним гондола: закрепленные под ней ракеты покидают гнезда. Яркие вспышки говорят о том, что ракеты попадают в цель, но, когда глаза вновь привыкают к темноте, он видит лишь помятую броню правого баллона, и понимает, что его смерть близка.

Но он выиграл какие-то мгновения, потому что направляющие ракет правого борта «Лифта» повреждены, и черный корабль проплывает мимо него, чтобы развернуться левым бортом. Том пытается успокоиться. Пытается думать о Кэтрин, чтобы ее образ остался с ним, когда он отправится в Страну без солнца, но он давно уже не видел ее даже во сне и забыл, как она выглядит. Единственное лицо, которое может всплыть перед его мысленным взором, — Эстер, он думает о ней, о том, что им пришлось вместе пережить, о чувствах, которые испытывал, прижимая ее к себе на Щит-Стене, о запахе ее волос, о теплоте ее крепкого, худого тела, пробивающейся через пальто. И тут из какого-то уголка памяти доносится грохот разрывов ракет, выпущенных по «Лифту на 13-й этаж», когда тот спешил покинуть Батманкх-Гомпу звон разбившегося стекла.

«Баллон бронирован, но окна можно разбить».

Он вновь приникает к перископу, ловит в перекрестье прицела уже не бронированные баллоны «Лифта», а окна гондолы. Датчик у перископа подсказывает, что у него только три ракеты; он стреляет всеми, поврежденная гондола дрожит и стонет, когда они сходят с направляющих.

На долю секунды он видит Пьюси и Генча, они в рубке, смотрят на него, их лица застыли масками ужаса. А потом они исчезают в яркой вспышке: ракеты пробивают окна, и гондола наполняется огнем. Гейзер пламени поднимается вверх, пожирает сходные трапы между двумя баллонами и вырывает верхнюю часть баллонов. К тому времени, когда к Тому возвращается способность видеть, «Лифт на 13-й этаж» валится вниз, объятый пламенем. Горят и гондола, и мощные двигатели, и оснастка, и бронированные баллоны. И этот гигантский факел пикирует на залитую огнями Верхнюю палубу Лондона.

* * *

Кэтрин вышла из проулка на запруженную толпой площадь. Все смотрели вверх, с широко открытыми ртами и глазами, некоторые со стаканами и тарелками в руках. Она бросила взгляд на собор Святого Павла. Купол еще не раскрылся, следовательно, они смотрели на что-то еще. И что это за свет, оранжевое сияние, от которого меркли аргоновые лампы и плясали тени?

В этот самый момент объятый пламенем воздушный корабль рухнул на фасад Инженериума. Во все стороны полетели осколки стекла и куски почерневшего металла. Обломилась консоль двигателя, и он, через площадь, покатился на Кэтрин, раскаленный докрасна, разбрызгивающий горящее топливо. Бивис оттолкнул ее, она упала, он устоял на ногах, закрывая ее собой. Она видела, как шевелятся его губы, он что-то кричал, видела синий глаз на корпусе двигателя, а мгновением позже двигатель подмял Бивиса под себя, его крик растворился в грохоте удара двигателя о лифтовую станцию Верхней палубы.

Синий глаз на корпусе. Она понимала, он что-то означает, но не могла вспомнить, что именно.

Медленно поднялась, дрожа всем телом. Тут и там на Верхней палубе что-то горело, но по-настоящему полыхал только один пожар — в Инженериуме, заливая светом всю палубу. Она побрела к пылающему двигателю, перешагивая через сломанные лопасти пропеллера. Рукой прикрывая лицо от жара, оглядывалась в поисках Бивиса.

Он лежал среди мусора, шея, руки, ноги были изогнуты под такими невозможными углами, что не имело смысла окликать его. От жара резина его плаща пузырилась и капала, как тающий сыр. Жар обжигал ей лицо, превращал слезы в пар, мешал подойти к горящему двигателю, телам, частям тел.

— Мисс Кэтрин?

Синий глаз на корпусе двигателя. Она еще видела его, пусть краска и исчезала под языками пламени. Воздушный корабль отца!

— Мисс Кэтрин?

Она повернулась и увидела одного из сотрудников лифтовой станции. Он взял ее за руку, попытался ободряюще улыбнуться, потянул от горящего двигателя, указал на воздушный корабль, вызвавший пожар в Инженериуме.

— Его там не было, мисс.