Смертный и богиня

– Ладно! – умудрилась мнимая покровительница перекричать смех толпы. – Тогда сразись оружием, что при тебе, с моим ангелом-хранителем. И если ты его победишь, то я прямо здесь станцую танец огненной любви. С раздеванием…

Видимо, в мире Аверса подобный танец приносил зрителям запредельное удовольствие, раз все тати завыли от восторга. Оставалось Полю лишь удивляться, что и эти инструкции от мадам Дутте он безалаберно прослушал. До следующего вопроса самому себе: «А сам-то танец маркиза когда изучить успела?», он успел додуматься, а потом стало не до того. Великан заорал уже в который раз громовым голосом:

– Согласен на поединок! Выходи на свободное место! – и громадным, почти двухметровым мечом, держа его одной рукой словно шпагу, ткнул в сторону Труммера: – Что, болезный, страшно? И чего это ты ходишь всего лишь с маленькой зубочисткой? Беден? Тогда разрешаю тебе взять щит. Любой.

А'перв уже шагнул вперёд, отчётливо слыша направленный на него шёпот:

– Отвлеки… Стрелы… Убивай, как угодно!..

Пришло понимание, что она готова запустить блок номер три, усыпляющий всех вокруг. А стрелы-то у большинства до сих пор наготове, тетивы натянуты. Начнёт лучник в сон валиться, вот стрелу и выпустит. Пусть и ослабленный выстрел получится, но с пятнадцати-двадцати метров однозначно всё личное войско Милосердной окажется утыкано не хуже ёжиков. При почти пустом целительском блоке скорей всего получится, что пара миссионеров останется одна. Да и не факт, что особые талисманы в одежде самого Труммера сумеют отклонить все летящие в них стрелы. А ведь ещё возможен второй залп с внешнего круга зрителей, куда наверняка сил усыпляющего блока не хватит.

Пришлось не только отвлекать, но и уплотнять окружающие ряды. Но для начала ангел выкрикнул атаману разбойников:

– Постой! А можно я поменяю предложенный тобой щит на меч? Любой меч, который длиннее моего кинжала?

Игра предстоящему противнику понравилась. Ко всему в нём пропадал великий актёр, король театральных подмостков:

– Легко пойду на уступки, если ты сам выберешь способ своей смерти: быть разрубленным пополам поперёк или вдоль тела?

– Если тебе удастся и если силёнок хватит, – чуть ли не с азартом согласился Поль, – то лучше – вдоль. Так гораздо эстетичнее получится.

– Ха! Какой эстет! – похвалил великан. – Уговорил! Дайте ему меч! – Дождавшись, пока сопернику бросят меч и тот его подхватит в левую руку, тут же пошёл в атаку, раскручивая свою убийственную оглоблю гудящей восьмёркой. – Начали!

Не спеша доставать «Глок», Труммер слегка подвигал рукой, приноравливаясь к мечу. Естественно, что оружие ему бросили едва ли не самое худшее в королевстве Миён. Но для задуманного оно годилось. Как годилось и отличное настроение, приправленное бравадой:

– Ты бы, дядя, сильно со своей железкой не тужился, а то пупок развяжется! Или какой иной конфуз случится! – и демонстративно, нагло, сделал несколько выпадов в сторону приближающегося гиганта.

Бóльшая часть зрителей не удержалась от смешков, остальные пытались протолкаться вперёд, на более удобные места для просмотра спектакля. Но и болельщиков вожака оказалось предостаточно. Одни советовали рассечь чужака с первого удара, другие – вначале отрубить руки, а ещё лучше – оставить и без носа и без ушей. А потом уже уполовинить вдоль. Оскорбительные слова тоже лились водопадом, и «полудохлый недомерок» являлось среди них ещё самыми приличными. Наверное, по этой причине Труммер налился холодной яростью и решил немного продлить спектакль. Захотелось унизить своего противника, поиздеваться над ним, прежде чем банально пристрелить из пистолета. Ну и почему-то было небезразлично, что за ним сейчас внимательно наблюдает маркиза Рейна.

А грозного соперника хоть и следовало опасаться, но не настолько, чтобы не потягаться с ним в ловкости и проворстве. Иначе зачем, спрашивается, Поль уже десять лет посещает уроки фехтования? Берёт уроки у лучших мечников сектора? Проводит массу времени в индивидуальных тренировках и спаррингах с друзьями? Ведь столько времени угроблено, а до сих пор в жизни так ни разу и не удавалось сойтись с иным соперником не на жизнь, а на смерть. Ибо поножовщина в детстве и крутые разборки в тёмных переулках уже в юном возрасте никак нельзя было назвать поединками. Скорей они сводились к одному слову «выживание». Здесь тоже следовало выжить, но пистолеты давали этому гарантию. Не хватало только самоутверждения.