Смертный и богиня

Другой вопрос, как отнесётся к докладу сам граф Шескли? А возможно, там где-то и его союзник Муури ошивается? Вот те – да, те могут бросить тысячи подневольных вояк на убой. Лишь бы достичь призрачных целей всевластия. Да доказать миру свою избранность.

Но услышав эти рассуждения, юный проводник поспешил заверить ангела:

– Пока они доберутся до лагеря графа, пока доклад сделают, пока приказы пойдут выдвигаться в поход, мы уже давно будем далеко-далеко. Наша тропа, пусть и не мощённая камнем – она и самая короткая да прямая в здешних лесах. А срезать путь к ней со стороны очень сложно большим отрядом. Главное, чтобы зверьё в пути не мешало, но они сейчас не голодают, так что не сезон для охоты на людей.

Да и лейтенант со своей стороны подтвердил прозвучавшие выкладки Ветра. По сути, всё той же тропой можно было дойти до города Кангара, обойти его и уже потом кусочек проскочить по хорошей дороге непосредственно к Кангарской обители. Правда, Труммер помнил, что та самая дорога блокирована разбойниками магистра-революционера. Следовало учитывать, что и тот бандит мог оказаться местным колдуном и устроить силам справедливости неприятные сюрпризы.

Кстати, об этом человеке тот же юный проводник отвечал, кривясь в больших сомнениях:

– Как про него рассказывают, что дядька он сложный, диковинный и странный. Вроде и бандит, пускающийся на крайности, а вроде и учёный какой-то. Ну и его сдвиги по поводу революции – это не совсем его бред, от которого и страдают окружающие и хохочут. Поговаривают, что это молодой баронет голову порой теряет от разных глупостей.

Лейтенант и того меньше высказался, но грубее:

– В ставке герцога Муури Карела Южди считают полным идиотом, с которым никаких дел вести не стоит. Слышал краем уха, что только граф Шескли с этим Карелом какой-то диалог наладить сумел. Но по большому счёту барон-недоумок в своём замке сидит, никому не мешает, в соседние города не лезет.

– Почему же не лезет? – стал припоминать Поль, когда уже его отряд покинул посёлок и свернул влево, на уходящую в лес тропу. – Штурмом обитель пытался захватить, всех вольных людей вокруг своего замка в банду силком загнал. Настоятельница жаловалась, что даже надёжных крестьян с Чатровых хуторов и Ессарских выселок заставил воевать.

– Не могу знать, господин ангел! – признался лейтенант. Зато добавил ясности несовершеннолетний фанатик Милосердной. Хотя и говорил об этом с покрасневшими щеками:

– Нашу ватагу он тоже пытался под себя подмять, но атаман… покойный, погнал его словоблудов. А потом и слухи пошли, что после какого-то мора в замке Карела Южди ни одной женщины не осталось, все вымерли. А самого старого барона на месте не оказалось. Вот баронет и бесится от похоти, вот потому и грозился Кангарскую обитель в свой гарем превратить.

Далее тропа стала совсем узкой, пришлось ехать растянутой цепочкой. Учитывая, что у каждого всадника было по пристяжной, а то и по две в поводу, разговаривать стало невозможно. А перекрикиваться на весь лес – крайне глупо для людей, передвигающихся скрытно. Вот потому и предстояло три часа пути в молчании до места, пригодного для короткого привала. Скучно! Ещё и тучки вновь небо над густыми кронами заволокли, и стала падать промозглая слякоть в виде мелких брызг.

Наверное, сырость, однотонность и неспешная качка в седле и привели к полной расслабленности всех воинов. Бдительность никто не проявлял к концу второго часа, почти все дремали, только и стараясь не свалиться ненароком под копыта.

Да и нападение произвелось туда, где его меньше всего ожидаешь. В арьергард растянувшейся колонны, из густого кустарника метнулось сразу шестнадцать массивных, быстрых, как молния, волков. С каждым таким зверем только воин в полном доспехе мог справиться в открытом бою да на удобной местности, а тут лес, скользкая хвоя под ногами, слякоть с полумраком, торчащие корни повсюду и отяжелевшие от сырости одежды. Ко всеобщему удивлению, и лошади не учуяли грамотно залёгшую с подветренной стороны стаю.

Только хрип и ржание лошадей, крики атакованных рыцарей нарушили дремотную тишину, выводя путников из полусна. Волки атаковали молча и, даже получая смертельные раны, не рычали и не подвывали от боли. Причём первым и самым главным объектом их атаки стали именно три человека, движущиеся последними. Словно они рассчитали: остальные побегут, а лошади в любом случае останутся. Хорошая тактика при нападении на большую группу оленей, косуль или коз, да и с людьми, менее боевитыми и плохо вооружёнными, такой способ атаки был действенным. Но в данном случае затея хищников не оправдалась. Все люди сразу остановились, а потом и бросились на выручку товарищам.

Хуже всего, что нельзя было развернуться и поспешить назад верхом. Узость тропы этого никак не позволяла. Поэтому спешивались и мчались к месту событий бегом. Труммер первым делом гаркнул едущему впереди себя Хенли Дайнворту:

– Защищать Азнару! От неё – ни на шаг! С тобой трое! – и уже пробегая мимо спешивающейся Азы, крикнул грубо и ей: – Оставайся в седле! И ни с места!