Смертоносная чаша

Сам ресторан был довольно уютен. Его интерьер напоминал лесные заросли. Высокие деревья в вазонах. Деревянные столики со стильными кривыми ножками и такими же деревянными высокими стульями, сиденья которых сделаны в виде пенька. Создавалось впечатление, что ты в лесу, на пеньке, под елью, решил перекусить на открытом воздухе и поболтать со своим старинным приятелем, заодно любуясь чистой голубой водичкой озерца, удачно устроенного в центре зала. Там плавали белые лилии. Да, теперь я понял, почему ресторан обожают иностранцы. Для них это типичная русская экзотика. Не хватает только скоморохов и большого лохматого медведя, танцующего под балалайку.

– Вообще-то иностранцам мы предлагаем типичную русскую кухню, – улыбнулась нам официанточка, таращась во все свои хорошенькие глазки почему-то именно на меня. Вано не привлек ее внимания, и она решила, что почетным гостем в «Плазе» являюсь именно я. Что ж, на ее месте я бы тоже отдал предпочтение моей персоне. Толстый пестрый свитер с оленями, в котором красовался Вано, никак не гармонировал с этим рестораном. – А для наших соотечественников мы готовим что-нибудь экзотическое, – продолжала объяснять официантка, аккуратно расставляя на столе блюда и кладя на колени каждому белую льняную салфетку, расшитую русским орнаментом. Затем она вновь посмотрела на меня. И хихикнула. – А я вас знаю. Вы – Никита Задоров. Я обожаю фильмы с вашим участием.

Я победоносно взглянул на Вано. Не одному ему пожинать лавры! Я тоже не простой парень. Все-таки приятно быть знаменитостью. Даже если это уже в прошлом.

Официантка поставила в центре стола графин с шотландским виски и удалилась. А мы, начисто забыв про то, что являемся почетными гостями, набросились на жратву и выпивку, как нормальные проголодавшиеся мужики, толком не врубаясь, что жуем.

– Похоже на лягушек, – наконец заключил Вано, словно всю жизнь питался этими прыгающими существами. – Но все равно вкусно!

– Главное – не вдаваться в подробности, из чего это приготовлено, и быть уверенным, что не отравишься.

– Не отравишься, Ник, – успокоил меня друг. – Видал, какая женщина? Шик!

– Ты про официантку? – специально поддразнил я Вано, прекрасно зная, о ком он говорит.

– Да ну! – махнул рукой товарищ. – Еще чего! Кожа да кости! Нет! Вот директорша – это да! Такая яркая! Аппетитная! Интересно, она замужем?

– Однако интересно! Вкус у тебя, Вано, что надо. Представляешь, ты – вдруг муж этой новогодней елки! Да вдобавок – директорши самого знаменитого ресторана. Каждый день обжираешься жареными лягушками, пойманными в наших болотах. А по вечерам обнимаешь необъятное! Ну и житуха! К тому же время от времени прикрываешь ее валютные махинации. И, как истинный джентльмен, спасаешь от тюрьмы.

– Ладно, Ник, – отмахнулся Вано, – в любом случае, меня понять проще: эту тетку видно издалека.

– Это уж точно. Мимо нее не пройдешь спокойно – наверняка заденет своим бедром.

– Ну, ладно тебе, Ник. Женщин оставим на десерт, а теперь обсудим, с чем мы остались.

– С носом, Вано. С собственным носом. И только.

– Потому что ты дальше своего носа не видишь, а я стараюсь. Поэтому… Толмачевский мертв, и мы знаем почему. Он сам заявил, что в «КОСА» не все чисто. А я в этом утром убедился.

– Неужели наши опасения подтвердились?

– Именно. Все, кого я обошел, покончили жизнь самоубийством. И все они обладали очень дорогими вещами, оцененными не в одну тысячу долларов и зачастую – не в один миллион. Сечешь? К тому же ни у кого из погибших не было, к примеру, обширных коллекций. Это было бы слишком заметно. Напротив, ценности были исключительно в единичном экземпляре. У кого – картина известного мастера. У кого – скульптура. У кого – алмазное украшение египетского фараона. Были даже карандаши, которыми писали императоры. И ручки, которыми они подписывали смертные указы. А родственники многих погибших даже толком не подозревали об истинной ценности этих вещей. И, что самое интересное, никто понятия не имеет, куда эти дорогущие вещицы вдруг подевались. Предполагают, что их кому-нибудь подарил или продал погибший. Вот так, Ник. А теперь – за тобой слово.

– Мое слово станет заключительным, но решающим! Из оставшихся в живых никто не имеет никаких ценностей. Абсолютно никто! Поэтому их, мягко говоря, выпроводили из клуба. Они понадобились как бы для прикрытия. К тому же, именно благодаря им повышался авторитет «КОСА». Якобы существуют члены клуба, которые полностью выздоровели и вернулись к полноценной жизни. Хотя возвратить их было раз плюнуть: никто из них всерьез и не собирался умирать. Так, мелочевка. Все они посещали «КОСА» короткое время. И, я думаю, это тоже не просто так: за короткое время они не могли ничего толком разнюхать. На их место приходили другие, и так беспрерывно. Понимаешь? На эти «мертвые души», пардон, скорее «живые души» было рассчитано определенное количество мест. И они не обходились «КОСА» дорого.