Смертоносная чаша

– Да, мать Стаса и моя жена покончила с собой, – как-то очень внятно, словно убеждая самого себя, повторил он. – Она не спаслась. Ее не спасли золотые рыбки и желтые кувшинки. Китайская философия – ложь. Она приемлема только в Китае. У нас иной климат. И нас ничто не может спасти…

Я молчал. Я знал, что этому человеку нужно выговориться, хотя плохо понимал, о чем он говорит. Возможно, он и сам это плохо понимал.

Виктор Михайлович вновь зашаркал стоптанными тапочками и сел на свое прежнее место, укутавшись бежевым пледом. И, уже не приглашая меня, залпом выпил рюмку коньяка. Его глаза, какого-то непонятного серо-зеленого цвета, так непохожие на голубые глаза сына, заблестели.

– Она не спаслась, – прохрипел он. – Она была неземной женщиной. Такие, оторвавшись от земли, уже не возвращаются на землю. И я как бы в знак памяти… Я очень любил ее… Она сумела мне дать то, чего никакая власть, никакие деньги не смогли. И я подумал… Что этот клуб поможет многим несчастным. Я не предполагал, что собственными руками рою сыну могилу. Я поддержал этот клуб с таким пошлым названием…

Кое-что начало проясняться. Значит, отец Стаса много знал о «КОСА», о ее структуре, уставе, законах и владельцах. Но Стас, видимо, узнал гораздо больше. Он задел за живой, какой-то тайный механизм. И за это его убрали. Своих догадок я решил не высказывать вслух. Пока это были всего лишь догадки.

– Ради Бога, Ник, так вы назвались? Ради Бога, уходите оттуда! Это не принесет вам счастья. А я, в свою очередь, приложу все усилия, чтобы закрыть это грязное заведение. И видите, как получается, теперь я уже закрою «КОСА», отдавая дань памяти сыну. Судьба словно издевается надо мной!

– Вы считаете деятельность клуба в чем-то подозрительной? Не внушающей доверия? Может быть, даже противозаконной?

Он искренне удивился.

– Подозрительной? Что вы! Это официальное заведение. И его цель действительно благородна. Таких клубов за границей множество. Я в них бывал. Конечно, только ради ознакомления с деятельностью. Но… Но я говорю про другое. Я считаю, что морально… С моральной точки зрения, он не имеет права на существование. Поймите, люди уходят из жизни поодиночке. И это не должно превращаться в массовое зрелище. Это очень личное. К тому же руководство клуба в итоге несет ответственность за жизнь каждого. А в случае самоубийства никто никогда не должен нести ответственности. Это, повторюсь, очень индивидуальное, личное дело каждого. Иначе самоубийство уже превращается в нечто общественное. К нему начинают быть причастны многие лица… Вы согласны?

Я был полностью согласен с Борщевским-старшим. Но он, возможно, не знал о незаконных действиях «КОСА», почему следующий вопрос становился для меня крайне важным. Я собрался с духом, чтобы его задать.

– Виктор Михайлович, – начал я, глубоко затягиваясь сигаретой, – вы знаете, что в убийстве вашего сына подозревают одну девушку. Скажите – вы ведь должны знать ее, – она могла убить вашего Стаса?

Я ожидал самого худшего, зная, что в стрессовом состоянии человек способен обвинить любого. Но вновь, к счастью, мои мрачные прогнозы не оправдались – Борщевский отрицательно покачал головой и категорически заявил:

– Я никогда не верил в виновность Василисы Вороновой. Никогда. Это прекрасная девушка. И они были прекрасной парой. Если бы вы видели их на сцене! Их дуэт покорил не одну страну. Сколько изящества, грации, чистоты! Нет, только не Василиса. Только не она. И я всеми силами пытаюсь помочь ей. Освободить из тюрьмы. Я знаю, что в клубе она появилась по вине Стаса, но убить она не могла. Она любила его настолько, что готова была сама уйти из жизни.

Я благодарен ей за любовь к сыну и во имя этой любви сделаю все, чтобы в самое ближайшее время вызволить ее, хотя бы до суда. А за это время, я уверен, найдут настоящего убийцу. – Последние слова он произнес твердым, непоколебимым тоном. И я впервые почувствовал, что этот человек может иметь власть над людьми, влиять на их судьбы. Его заявление вселило в меня надежду.

– Знаете, Виктор Михайлович, мне очень нравился ваш сын. Поэтому я лично взялся за это дело, хотя меня никто не уполномочивал. К тому же мне далеко не безразлична судьба девушки, я не хочу, чтобы пострадал еще один близкий мне человек, поэтому я не без оснований надеюсь на вашу помощь.

– Я к вашим услугам, Ник. Но не представляю, что еще могу сделать, кроме того, чтобы воспользоваться своими связями.

– Я просто хотел узнать… Скажите, почему Стас все-таки бросил Василису?

Он нахмурился и тяжело вздохнул. Видно, ему были неприятны эти воспоминания, но он пересилил себя.

– Знаете, есть вещи, о которых никогда не хочется говорить. Особенно теперь, когда мой мальчик мертв…

Я решил облегчить ответ.

– Я знаю про эту историю, случившуюся четыре года назад.

Борщевский с удивлением взглянул на меня и тут же вновь отвел взгляд.