Смертоносная зима

— Настоящий мужчина может взять этот город и превратить его в форпост, за которым Рэнке мог бы чувствовать себя спокойно. Кадакитис профукает империю, а ты мог бы ее спасти. Неужели ты этого не понимаешь? Рэнке уже ослабел. Силы собираются здесь, в Санктуарии. Он последний форпост империи. А этот твой недоумок-принц будет валяться в постели со своей змеей-царицей до тех пор, пока яд не разъест то, что у него еще осталось от мозгов. Неужели ты этого не видишь? Неужели ты возлагаешь надежды на бейсибцев?

Он моргнул еще раз.

— О чем ты говоришь?

— Ты веришь в то, что бейсибцы говорят по поводу своего появления здесь? Надо же, какое совпадение! Они являются к нам именно тогда, когда Нисибиси начинает напирать с севера, а Рэнке теряет свою мощь. Я не верю в совпадения, особенно когда дело касается магов. Кадакитис по глупости подпускает к нашим южным воротам иностранный флот… а в это время Роксана с севера льет золотой дождь в грязные руки отрядов смерти илсигов и сулит дуракам автономию. Автономию! Послушайся меня. Роксану я возьму на себя. Но я не могу выйти из тени, а вот ты можешь. Ты — человек, который может многое взять на себя. Ты — лучший из тех, кто находится сегодня здесь, в Санктуарии, ты намного достойнее, чем Кадакитис.

— Но у меня есть долг…

— Перед кем? Перед пасынками? Так возглавь их.

— У нас есть вождь. У меня есть партнер…

— Критиас. Он идет за Темпусом. А Темпус… Ты думаешь, что понимаешь его? Он мог бы овладеть целым миром. Любой из его людей один мог бы взять целый город или даже империю. Так сделай это, Стратон, возьми Санктуарии. А потом передашь его Темпусу. Да, у Темпуса здесь есть интересы, и только ты можешь их осуществить, ты — единственный, кто в состоянии сделать это. У Рэнке еще есть надежда. Здесь, в стенах Санктуария. Пусть Темпус даже и придет, но ведь он может прийти, когда будет слишком поздно. Какой толк, если он опоздает? Послушай, что я тебе скажу, и поразмысли над моим добрым советом.

***

— Ты, — сказал Джанни, и Стилчо, стоя спиной к черной пустоте реки, почувствовал, как нечто почти неосязаемое схватило его за обе руки. Он поглядел в изменяющееся лицо — перед ним был почти настоящий Джанни, такой, каким был раньше, до Роксаны. — Кроме тебя, мне не к кому больше пойти. Ты — единственный, до кого я могу дотянуться. Я был в городе. — «О боги, ну и картина, — подумал Стилчо. — Ночное существо, скитающееся на крыльях ветра». — Стилчо, боги свидетели, только ты можешь помочь мне. Мертвецы несут вахту на улицах этого проклятого города и караулят мосты. Половина из них принадлежит Роксане. Другие же… не принадлежат никому. Парень, ты же мужчина! Это-то они оставили при тебе? Так неужели ты настолько боишься Ишад? Думаешь, что, если сорвешься у нее с поводка, она сможет отобрать у тебя все, что дала? До чего ты дошел! А ведь ты давал клятву и когда-то относился к ней по-другому. Ты был верен ей, когда эти псы на нее наплевали! Я прошу тебя, помоги моему партнеру выбраться. Он необходим мне, неужели ты не понимаешь? Он… они используют его. Роксана доведет его до безумия, а жрецы довершат дело.

— Ты, Джанни, самый скверный вид призрака. Самый скверный — ты скиталец. Ты ведь не собираешься возвращаться, так? До тех пор, пока кто-нибудь тебе не поможет.

— Ну, нет, — сказал Джанни, и какое-то подобие холодных щупалец стало оплетать Стилчо, пробираясь внутрь, в расселину между его «я» и телом. Стилчо открыл было рот, чтобы закричать, но понял, что уже совершил ошибку, впустив Джанни в свое сознание. Контуры того, что было Джанни, начали расширяться. Его полумертвое-полуживое сердце забилось о самые ребра. — Нет, — повторил Джанни. — Хочешь знать разницу между тобой и тем, кем был я? Я был лучше, чем ты. Сильнее. И остался таким. Хочешь, парень, я докажу это?

Ноги Стилчо задрожали. Левая скользнула вниз, невзирая на все его усилия как можно тверже стоять на краю обрыва.

— Один шажок, Стилчо, один маленький шажок, — приговаривал Джанни. — А я стану только сильнее. Если даже колдунья отправит меня обратно, я буду дожидаться тебя в Аду всякий раз, когда она будет посылать тебя туда за душами, и однажды ты, дружище Стилчо, из Ада больше не выйдешь. И все твои мертвые приятели не спасут тебя. Или ты послушаешься меня и поможешь ему…

— Ты блефуешь!

Нога еще немного скользнула назад, колени Стилчо тряслись.

— Хочешь убедиться? Мне нечего терять!

— Перестань. Перестань же!

Нога остановилась. Внутри Стилчо, как масло, растекалось что-то холодное.

— В том, что ты совершенно мертв, есть некоторые преимущества. Правда, их немного. — Голос Джанни стал затихать. — Я видел мертвых, что несут патрульную службу в Аду и на улицах города. Для них нет исхода. Я вижу прошлое и будущее и не могу различить, где кончается одно и начинается второе. Я вижу Нико, я вижу два пути, которые начинаются здесь, но они перепутаны. Два пути для Рэнке… для Священного Союза… и для него. Нико должен быть свободен, он — не заложник жрецов. Свободен… должен быть… Богом… Богом…

— Заткнись!