Смертоносный груз «Гильдеборг»

Я сбросил белый комбинезон. На четвереньках мы влезли под один из вагонов и запихнули костюмы между тележкой и дном. Когда мы снова вылезли и посмотрели друг на друга, мы остановились в изумлении. Мы изменились, как и «Гильдеборг»! Были мы черные, полностью и совершенно черные. Лица, руки, комбинезоны — все тело. Ощетинившиеся бороды в крапинках грязи. Пыль всех глубин «Гильдеборг» въелась нам в кожу. Ужаснувшись самим себе, не говоря ни слова, мы зашагали дальше. Что теперь? Мы нигде не можем появиться, не возбудив подозрений. Где привести себя в порядок без копейки в кармане? Колея начала разделяться и расходиться. Появились первые складские помещения, обветшалые сооружения и металлические заборы. Когда мы миновали одно из бесконечно длинных складских зданий из красного кирпича, вдалеке послышался вой полицейских сирен. Он приближался и миновал нас несколькими ярусами ниже. По-видимому, там была набережная и место для стоянки судов. Мы переглянулись. Едут! У ворот того бесконечно длинного кирпичного здания я увидел на одной стороне облупившуюся табличку с надписью: "FOR EUROPEANS ONLY!"[1]

На другой стороне была такая же табличка с надписью: "COLOUREDS!"[2]

Гут остановился и молча смотрел на них. Потом он снова резко зашагал.

— Мы должны выяснить, где мы находимся, — сказал он решительно. — Мне все это совсем не нравится.

Я не понимал почему. Что общего могли иметь те две таблички с нашим положением? Разумеется, оно было страшным, скрывать это не имело смысла, но оно еще не было катастрофическим. Мы пока на свободе, побег с корабля нам удался. Пленник из трюма, конечно, все расскажет, найдут также и пробитый контейнер, и все будет ясно. Но для этого им потребуется время. Минимум час или два; к тому времени мы сможем пробраться из порта в город, а там увидим. Не стоит над этим ломать голову. Мы шли как можно быстрее, но здесь уже нельзя было бежать. Через переулки виднелось море. Вдоль всего побережья тянулись доки и места для стоянки судов с десятками кораблей. Это был крупный порт. Так идти мы могли хоть час или два. Гамбургский порт имеет длину в десятки километров и сотни рейдов. Снова нам в глаза бросилась табличка с надписью: "FOR EUROPEANS ONLY!"

Гут тихо выругался.

— Что случилось? — спросил я его.

— Тебе это ничего не говорит? Я отрицательно покачал головой.

— Совсем ничего.

— Ты совсем глупый, — вздохнул он, и мы заторопились дальше.

Вдалеке белело большое красивое здание. Здесь уже по улицам двигались потоки людей всех цветов кожи, грузовые фургоны и тележки, пирамидально нагруженные фруктами или рыбой, которые тянули невысокие индийцы или стройные негры. Незнакомая страна обрушилась на нас дикостью красок, запахов и ароматов. Мы приближались к центру порта: то величественное здание могло быть только управлением порта. И всюду таблички: "Только для европейцев!", "Только для европейцев!".

С правой стороны открылся рейд океанских пассажирских лайнеров. Мы остановились и неверящими глазами смотрели на отливающую золотом надпись со стороны фасада здания: «ПОРТ-ЭЛИЗАБЕТ».

Мы были не в Южной Америке!

Южно-Африканская республика — вот где мы были!

— Хуже не придумаешь, — сказал удрученно Гут. — Знаешь, какие здесь законы? В таком виде мы даже появиться в городе не можем. Первый же полицейский нас задержит и приведет в участок. Здесь белый хозяином, а мы оскорбляем белую расу… — махнул он рукой. — Пойдем, мы не должны шататься перед управлением — это опасно, могут нас заметить.

Мы направились к перекрестку. Солнце над головой обдавало жаром, мир был прекрасен. Слова Гута меня не трогали. С большого плаката за стеклом какой-то витрины на нас дружески скалил зубы бородатый, с расставленными ногами, симпатяга в униформе цвета хаки с автоматом, небрежно перекинутым через плечо. Броский, большими буквами отпечатанный текст призывал: "Макс Гофман тебя зовет! Приходи к нам! И здесь ты сражаешься за Европу!" Рядом на дверях висела табличка, сообщающая, что именно здесь находится порт-элизабетский вербовочный пункт Гофмана.

Минуту мы смотрели на дружеское лицо бородача и потом рассмеялись. Первая встреча с Европой. Конечно, мы знали эти плакаты. Они висели в разных вариантах и в различном цветном исполнении в Гамбурге, Бремене и в Амстердаме. Капитан Макс Гофман нанимал добровольцев в свою частную армию в Родезии.

Но смех наш мгновенно смолк. Где-то совсем близко послышались сирены полицейских машин. Мы поспешно свернули в узкую улочку. Старинные здания с вывесками экспедиционных фирм. Сирены завывали. Облава!

— Возможно, что они только устрашают черных, — сказал Гут. — Здесь это обычно бывает. Мы несколько раз стояли на якоре в Кейптауне. Человек из Европы этого не может понять, да и любой нормальный человек. Они ненормальные, нам надо куда-нибудь забраться и подождать до вечера, все обдумать.

Мы направились к перекрестку, стараясь побыстрее удалиться от центра порта. На одном из перевалочных пунктов мы увидели кучи угля. Здесь было наше место, здесь мы не возбудим подозрений. Не говоря ни слова, мы направились к ним.