Смертоносный груз «Гильдеборг»

— Гм… конечно, разумеется, нет, — кивнул парень и минуту выжидательно наблюдал за нами. — Вероятно, вы на самом деле не могли… — оскалил зубы по-дружески, — на это нам наплевать, наш армейский корпус это не интересует, это ваше дело. Получите воинское удостоверение, этого вполне достаточно. Оно, конечно, не заменяет действующий паспорт, и вы не сможете путешествовать за границу вне воинского подразделения. Да и что вам там делать, не так ли? После пяти лет службы вы сможете попросить о предоставлении родезийского гражданства и получите настоящий паспорт. Наш корпус размещен в Родезии.

Это было ясно. Только теперь мы начали постепенно понимать, где мы очутились.

— На сколько лет хотите подписать? — спросил он деловито и разложил на конторке печатные бланки договора с большим государственным гербом. Он не терял время, все шло гладко.

— Сколько нам дадут? — сухо спросил Гут.

— Для начала — две тысячи долларов, родезийских, конечно, плюс доплаты за боевые операции.

Мы торопливо подсчитали.

— Наживете больше трех тысяч — это совершенно точно, — сказал соблазнитель и перевернул бумаги. — Так на сколько, ребята, на год, на два или на пять? Только в нашем корпусе вы узнаете, что такое добровольческая армия. Гофман — молодец, самый лучший командир, которого я знаю. Но вы обдумайте, это ваше дело. Подпишете на год или два, а что будете делать потом? У нас вам обеспечен твердый оклад — замечательный оклад и полное обеспечение…

— На два года, — сказал Гут, — потом увидим.

— Отлично. Если захотите, договор всегда можно продлить. — И пододвинул к нам бумаги. Все было очень просто и легко. Меня охватил ужас: продать душу дьяволу на два года или даже на пять лет? Мне стало дурно. У нас нет документов, без документов каждый зажмет нас в кулак.

— Посмотри, в каком мы виде, — пытался я отдалить решение, — прежде всего мы хотели бы привести себя немного в порядок.

— Положитесь на меня, — усмехнулся парень. — Этот галдеж на улице из-за вас?

Мы были не в состоянии произнести ни слова. Минуту он наслаждался нашим испугом. А потом махнул рукой:

— Я ничего не говорил, меня это не интересует, будьте спокойны. Как только подпишете, подброшу вас до здешней базы. С того момента, как вы станете членами корпуса, никто не посмеет на вас поднять руку, за это я ручаюсь! Ни полиция, ни армия, абсолютно никто. У нас такая договоренность!

Когда я расписывался, то заметил, что грязь въелась в руку так глубоко, что я даже не мажу этот красивый бланк.

Я начал смеяться; это было невероятно, только что я стал членом самостоятельной "Анти-Террористической Унии" Макса Гофмана. Мы были куплены и завербованы в течение десяти минут. У нас не было времени на размышления, самокопания или взвешивания моральных ценностей. К тому же чихал на эти ценности весь свет, чихали и мы на них тоже. Здесь нам предлагалась единственная возможность сохранить свою шкуру. Окончательно исчезнуть из пределов досягаемости капитана Фаррины и южноафриканской полиции. В их компании нас ждала одна-единственная дорога из порта. С пулей в голове куда-нибудь на свалку. Сомневаюсь, что они утруждали бы себя похоронами.

— Так, ребята, — спокойно сказал портовый представитель Макса Гофмана и аккуратно положил договоры а письменный стол. — Теперь я должен сделать из вас снова людей. Пару дней отдохнете, и потом я отошлю вас сборным самолетом в Русамбо.

Он встал, подошел к большой карте и указал нам на маленькую точку недалеко от родезийско-мозамбикской границы.

— Здесь расположена наша база. Он запер контору и по коридору вывел нас во двор между безликих корпусов складских и учрежденческих зданий. Посмотрев убийственным взглядом на наши грязные разодранные комбинезоны, он ключом отпер дверцы серого «ситроена». МАШИНА БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА! Через проезд "Только для европейцев!" мы выехали на другую улицу и среди валившей пестрой толпы бесцеремонно пробирались к городу. Только когда мы миновали величественное здание управления порта и вырвались из муравейника на приморскую автостраду, перед нами возникла панорама города, протянувшегося вдоль прекрасного залива Алгоа, с золотыми пляжами и очертаниями Форт-Фредерика, старейшей африканской военной крепости под экватором.

Этап!

Мы вступили в иной мир. Он сущeствовал независимо от нас, и ничего мы о нем не знали. Вынырнули из омута и оказались в нем.

Меня охватило чувство неимоверного облегчения и счастья. Нас уже не схватят, мы пережили. Мы сидели, ослепленные жгучим, ликующим послеполуденным сиянием. По обеим сторонам шоссе тянулись пестрые ковры цветов. Только полоса стройных высоких пальм с королевскими кронами, слегка покачивающихся от дуновения слабого ветерка, опоясывала весь залив, как зеленый венок. «Экскурсовод» нажал на кнопку радиоприемника.

Психологический допинг. Порт-Элизабет превратился у меня на глазах в рай. Мы ускользнули, вступили на небеса. Я чувствовал, как слезы неудержимо льются из моих глаз.