Смертоносный груз «Гильдеборг»

Это звучало так, будто он просил:

"Не ходи ко мне, парень".

Я встал.

— На открытке из Дар-эс-Салама, не так ли? — сказал я таким же тоном. Это мне не приходило в голову, спасибо вам! — И я пошел к дверям.

— Подождите!

— Зачем? Я искал репортера, который может позволить себе написать о «Гильдеборг». Но ошибся, извините.

Я открыл двери. Джоссела сидела за столом, слушала. Снисходительно улыбнулась. Видимо, и ей с шефом было тоже нелегко.

— Вернитесь, дружище! — Я медленно прикрыл двери — ни в чем не надо перебарщивать. — Начните, я послушаю!

— Мне нужен авиабилет в Европу и тысяча долларов на дорогу. Не опубликовывайте ничего из того, что узнаете, до тех пор, пока я отсюда не уберусь. Это мои условия.

— С чего вы взяли, что я пожелаю купить вашу информацию? Что она будет интересовать меня? И как я узнаю, что вы не водите меня за нос?

Я сел.

— Это вы должны решить сами, рисковать будем оба. Вы — тем, что лишитесь денег, а я — жизнью. Потом отступать будет некуда.

— Гм… вы матрос?

Я сунул руку в карман и подал ему паспорт.

— Бернард Шиппер, фермер, — сказал я.

Он посмотрел на фотографию, потом на меня.

— Похож я на фермера? — спросил я.

Он снова перелистал паспорт и ничего не сказал. Я полез в другой карман и положил на стол удостоверение "Анти-Террористической Унии". Ганс Краус сержант. Он уже не улыбался.

— Я бегу из Порт-Элизабета через Родезию и Замбию прямо сюда. Мне нужен авиабилет в Европу, а ту тысчонку оставьте себе, я уже сыт по горло.

— Ладно, говорите, — сказал он почти шепотом и включил магнитофон.

Я протянул руку и, в свою очередь, выключил его.

— Записывать ничего не будем, я ведь не хочу, чтобы меня прикончили. Хочу остаться в стороне, это — условие. Исчезнуть и жить в покое. Вам должно быть достаточно стенограммы.

— Джоссела! — позвал Гиббонс раздраженно.

Тонкое шелковое платье плотно прилегало к ее телу. Она заложила ногу за ногу и открыла блокнот. Гиббонс не воспринимал ее, видимо, — уже привык. Но я увидел Гледис. Они ничем не были похожи, даже цветом кожи. Джоссела казалась намного темнее. Однако Гледис показалась на песчаной дорожке, ведущей среди тропической растительности к белому бунгало с трупом Гута. Как многим я ей был обязан. Не будь ее, схватили бы меня сразу, в Солсбери.

Гиббонс что-то неприветливо проворчал, видимо, попросил, чтобы я, наконец, начал, а Джоссела наблюдала за мной большими темными глазами. Такие я видел всюду вокруг себя. В солсберийском поселении, из кузова бронетранспортера — это смотрела Африка. Я уже понимал этот взгляд, он был недоверчивый и укоризненный. Во всех глазах я видел укор. В них отражалась вина моей белой кожи.

Я опомнился. Я сидел в «Де-Пайпе», а на сцене раздевалась Августа. Голоса за моей спиной договаривались.

Пространство разлетелось, взорвалось! Рухнуло перед глазами и сбило меня с ног.

Безумство!

Четырехмерный фильм ужасов. Серое полотно рассвета, разорванное обломками спасательных шлюпок. Без звука они падали обратно. Бешеные волны захлестнули палубу. Желтое лицо Гута. Я ничего не видел, не хотел это видеть. Я боялся посмотреть на море. Я уже знал, что это за свинство, что это за удар — этот бандит нас продал! Он всех нас продал!

Его прижали к стене в последнюю минуту, перед самым отплытием, чтобы он не мог сопротивляться, чтобы ему не оставалось другого пути.

Что бы я делал на его месте? Это был страшный вопрос, свыше моих сил. Я вытер рукавом рубашки вспотевшее лицо. Полдень давно прошел, а я все еще рассказывал. Джоссела время от времени разминала; руку в запястье и стенографировала дальше.

Гиббонс сидел, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, и спал. По крайней мере, мне так казалось. Никто меня не перебивал. Я поднял молоток и снова ударил. Сирены завыли!

— Вы облучены, — сказал Гиббонс, не страдаете от этого? Вы должны были получить приличную дозу рентген. Не были у врача?

Я слабо улыбнулся.

— У врача? Только когда буду дома, — сказал я, — только в Европе. Наш врач в корпусе Гофмана не имел диплома. Возможно, меня уже давно поймали, я только думаю, что убегаю, а на самом деле я такой же, как Гут, разница только в продолжительности умирания.

Он открыл глаза, опустил ноги со стола и сел.

— Официальное следствие утверждает, что исчезновение судна организовала Моссад и радиоактивный материал был предназначен для Израиля…

Я пожал плечами.

— Одно не исключает другое. В Израиле, конечно, не могут производить испытания, а на Юге — да, места достаточно. Знаете, где теперь на якоре стоит «Гильдеборг»?

— А вы — да?

Я кивнул головой на окно.

— Там! Называется "Генерал Торрес", венесуэльское грузовое судно. Оно у вас прямо под носом!

— Вы это серьезно утверждаете?

— Абсолютно! Судно перекрасили и сменили название еще перед заходом в Порт-Элизабет.

Не говоря ни слова, он взял телефонную трубку и набрал какой-то номер.