Смешная девчонка

Это обсуждение, как подумал впоследствии Тони, прицельно высветило все досадные противоречия сюжета. Возня Джима с сантехникой казалась скучной и банальной; устроенный Барбарой кавардак – смешным, свежим, но абсолютно предсказуемым. По всей вероятности, на телевидении так всегда, решил он, да и в жизни, пожалуй, тоже.

Одну зрительницу во время записи стошнило. Ею овладел хохот, который неудержимо сотрясал ее туловище до тех пор, пока изо рта у нее не хлынула рвота – прямо на спинку переднего сиденья. Сцену потопа Тони с Биллом долго перестраивали, паяли и шлифовали, пока не создали из нее сверкающий, большой, грохочущий агрегат: ни дать ни взять – американский мотоцикл. Эпизод пришлось переснимать, так как восторженный рев публики заглушал диалоги актеров. Софи затыкала старые протечки и устраивала новые с таким головокружительным артистизмом, что вскоре удостоилась – по крайней мере, в популярной прессе – сравнения с Люсиль Болл. А ту сцену, в которой Джим, придя домой, застает Барбару невозмутимо стоящей на смывном бачке, Би‑би‑си показывала в рождественской нарезке лучших программ четыре года подряд и сделала визитной карточкой «Барбары (и Джима)». Билл от беспросветности все больше углублялся в свою книгу.

15

Деннис после расставания с Эдит получил больше приглашений в гости (даже если отбросить те вечерние посиделки, которые с постыдной регулярностью устраивала ради него мать), чем за весь период своей семейной жизни. Он, можно сказать, приобрел официальный статус Завидного Холостяка. Его знакомили с теми одинокими женщинами, которые до ужаса напоминали Эдит, а также с теми одинокими женщинами, которые, по расчетам друзей, ничем ее не напоминали. Копии Эдит были тощими интеллектуалками; противоположности были интеллектуалками приземистыми и округлыми. Кембриджский диплом Денниса, суровый и незыблемый, как религиозный фанатизм, подразумевал, что интеллект – это непреложная данность, но Деннису никак не удавалось настроить себя на приземистых, округлых интеллектуалок. Он не сомневался, что это обыкновенная зашоренность, но ничего не мог с собой поделать.

Истинной противоположностью Эдит была бы живая, бойкая, непритязательная, смешная, смышленая, симпатичная блондинка с ослепительной фигурой. Деннис сам себе не признавался, как долго любил Софи, но лишь недавно понял – видимо, по причине засилья всяких анти-Эдит, – что боготворит в Софи как раз те качества, которыми не обладала его жена. Возможно, он был несправедлив, возможно, Эдит давно себя изменила, но верилось в это с трудом. С трудом верилось, что Вернон Уитфилд сумел открыть в ней доселе потаенную жизнерадостную сущность.

Сам Деннис, как ему виделось, не отвечал вкусам Софи. И Клайв, и Морис были, так сказать, стандартно красивы, если не брать в расчет приплюснутый нос Клайва и дебильную улыбку Мориса. А вдобавок оба слыли знаменитостями, и Деннис понимал, что это не в его пользу, хотя Софи в негодовании отмахнулась бы от подоплеки такого наблюдения. Допустим, Вернон Уитфилд привлек Эдит своим интеллектом, но, если бы этот интеллект проявлялся лишь под толстым слоем пыли какого-нибудь исторического факультета, Эдит, наверное, уже поняла бы, что наслаждаться им лучше на страницах литературного приложения к «Таймс», чем в постели.

Деннис привык страдать молча. Объяснение в любви вызвало бы, скорее всего, неловкость, ну, в лучшем случае – краткие заверения в его доброте, а также в ценности его дружбы и профессиональной поддержки. Да и какому продюсеру взбредет в голову ставить под удар отношения с ведущей актрисой, а возможно (если она не станет держать язык за зубами), и с ведущим актером, тем более когда нежные продюсерские чувства – это, по всей видимости, прямое следствие недавней психологической травмы?

Но молчание с каждым днем давалось ему все труднее. С его точки зрения, дело упиралось не в любовь. Любовь подразумевает смелость, а иначе ты, считай, проиграл самому себе: если мужчина не решается признаться женщине в своих чувствах, значит он по определению ее не достоин. Деннис так и не отважился произнести самые главные слова, пока Клайв и Софи не объявили о своей помолвке.

О помолвке было объявлено в первый день работы над серией «На подходе» – перед всеми, сразу после читки. Последние две страницы, которые Тони писал в предвидении собственного душевного подъема, получились эмоциональными, серьезными, проникнутыми любовью и нежностью, отчего счастливая парочка так расчувствовалась, что не смогла долее хранить тайну. При объявлении помолвки присутствовала также Сандра, довольно своенравная и малоприятная особа, которую Деннис взял на роль акушерки. Сандра заговорила первой; Тони, Билл и Деннис только раскрыли рты от удивления (а Деннис еще и от расстройства).

– Замечательная новость, – сказала Сандра. – Я так рада, что оказалась здесь и услышала ее своими ушами.

– Мы, честно говоря, не рассчитывали на твое присутствие.

– Однако же мое присутствие вас не остановило, – сказала Сандра. – Я польщена.

– И напрасно, – срезал Клайв. – По-хорошему, тебя бы…