Сметенные ураганом

– …И которую ты презираешь, стояла рядом и делала вид, что ничего не произошло? Не думаю, что ты еще больше возлюбила ее за это… Ты гадаешь сейчас, почему Маня не отхлестала тебя по щекам или хотя бы не захлопнула дверь перед твоим носом? Думаешь, она дура?

– Прекрати! Я не желаю больше…

– Нет, я договорю. И ты меня выслушаешь сегодня. Машенька на самом деле дурочка, но не в том смысле. Ей, конечно, успели доложить, но она не поверила… Она не поверила бы, даже если бы собственными глазами увидела… потому что она слишком чистая, чтобы поверить в подлость тех, кого любит… Не знаю, что наплел ей Улицкий, но вот ему она поверила, потому что любит его и любит тебя. Мужа – ладно, но за что она тебя-то любит?!

Света немного пришла в себя, должно быть под действием виски, и сказала, голосом подчеркивая свое презрение:

– Если б ты не был так пьян и не говорил такие гадости, я бы все объяснила. Сейчас это бессмысленно…

Она собиралась встать.

– Сидеть! – рявкнул Юрий, и она замерла на месте. – Плевать мне на твои объяснения! Я и так все знаю… Однако вот что еще забавнее сегодняшней пьесы под названием «Обманутый муж». Ты из каких-то вы-со-ко-целомудренных соображений отказала мне в сексе, и после еще обвиняла, что я кобелирую, а сама в душе вожделела Михаила Улицкого! Объяснить, что значит «вожделела»?.. А-а, я, кажется, уже объяснял…

Она не могла смотреть на него и опустила глаза.

– Моя грубая страсть мешала вашим утонченным чувствам, графиня? А знаешь, как мне было больно? Не знаешь… Но я нашел себе утешение у других, а ты в это время предавалась своим утонченным чувствам… вожделела Улицкого. Ну а он-то, … твою мать, чего мямлит? Мысленно изменяет жене и не в состоянии это осуществить? Страшно решиться?.. Трахнул бы – и дело с концом! Ты-то уж точно бы решилась…

Она вскочила на ноги, но Юрий мгновенно поднялся и легким толчком вернул ее на место. Она замерла, мысленно ругая себя за то, что не убежала, увидев мужа в дверях столовой.

– Надо было сразу свернуть тебе шею или задушить, но разве это уберет из твоих мыслей Улицкого? А что если я сейчас раздавлю эту голову – тогда уж точно никаких мыслей не останется…

Он запустил пальцы в ее распущенные волосы, запрокинул ей лицо, и она увидела перед собой страшного пьяного незнакомца с налитыми кровью глазами. Поводив пальцами по коже, он начал стискивать ее голову с двух сторон, будто арбуз на спелость проверял – сильнее, еще сильнее. Внезапно какая-то звериная смелость вынырнула из глубины души и заставила Светлану выпрямиться. Она прищурилась и тихо проговорила сквозь зубы:

– Убери руки, ты, пьяная скотина…

На удивление, он сразу отпустил ее. Присев на край стола, плеснул себе виски, выпил залпом и криво усмехнулся:

– Уважаю… Не хочешь сдаваться, даже когда тебя загнали в угол.

– Ни в какой угол ты меня не загнал! – Она медленно поднялась, стараясь говорить спокойно и твердо, хотя колени у нее тряслись от страха. – Нет никакого угла!.. Ты ничего не понял и не поймешь никогда! Ты меришь все по себе и ревнуешь к тому, что тебе недоступно. Спокойной ночи!

Она развернулась и двинулась к двери, но Юрий, хохоча как сумасшедший, нагнал ее и, схватив за плечи, прижал спиной к стене.

– Чему ты смеешься? – в бессильном бешенстве выкрикнула она.

– Жалко тебя, потому и смешно!

– Себя пожалей, идиот!

Вдруг он перестал смеяться и всей тяжестью тела навалился на нее. Она отвернула лицо, чтобы не ощущать запаха виски, которым он дышал на нее.

– Думаешь, я ревную? А почему бы и нет?.. Только не пытайся объяснять, что ты не занималась с ним сексом. Ты ведь это имела в виду? Я знаю… Откуда? Да просто я знаю Улицкого и таких, как он. Он-то ведь у нас человек порядочный! А вот про тебя я этого сказать не могу, да и про себя тоже. Мы-то с тобой порядочностью не отличаемся, а?

– Отпусти сейчас же! Сколько можно оскорблять!

– А я и не оскорбляю! Напротив, я превозношу вашу с Улицким добродетель, то есть его добродетель, конечно… Тебе ведь ни разу не удалось одурачить меня. Мужчины вообще не дураки, а я – тем более. Думаешь, я не знаю, что, трахаясь со мной, ты представляла на моем месте Мишеньку?

Света невольно раскрыла рот. Как он мог понять?

– Забавная это штука, не правда ли? Этакая воображаемая групповуха – будто в постели оказалось вдруг трое вместо двоих.

Он снова захохотал.

– Да, ты мне не изменяла – потому что он тебя не брал. Но, мать твою так, возьми он твое тело – может, мне было бы и наплевать. Женское тело – товар доступный, и стоит недорого… Но он взял твою душу – твою упрямую, жестокую, бессовестную, бесценную душу! А думаешь, она ему нужна? Не-ет… А мне не так уж нужно твое тело – за деньги я куплю любую женщину! Зато твои душа и сердце мне нужны, но ты мне их не дашь, а Улицкий не отдаст тебе свою душу… Вот поэтому-то, моя дорогая графиня, мне и жаль тебя.

– Жаль?.. – растеряно пролепетала она.