Сметенные ураганом

– Да у меня и других полно! – хмыкнул он. – С того самого дня как вы с господином Улицким решили, что у супругов Шереметьевых должны быть разные спальни, я постоянно пополняю свою коллекцию женщин. Что до Стеллы…

– Не смей произносить ее имя в моем присутствии!

– О-хо-хо! Можно подумать, тебе не наплевать, с кем я – лишь бы деньги вовремя на карточке оказывались! И ты ведь не жена мне, практически с того дня, как родилась Лора. И зря я вкладывал в тебя капитал – прибыли мне от тебя никакой! А вот в Стеллу деньги вкладывать можно…

– Конечно, по двести долларов за ночь… – прошипела она, кипя от злости.

– У тебя устаревшие сведения, моя прелесть, услуга подорожала. Впрочем, ей я не плачу. Я просто дал Стелле денег, и она открыла собственный стрип-бар. Почему не помочь старой подруге? Тебе-то я помогал?

– И у тебя хватает наглости сравнивать меня с этой Рыжей Сукой?

– Сравнение не в твою пользу, дорогая. В отличие от тебя Стелла не лицемерит, строя из себя монахиню, и не обманывает. Она шлюха и не скрывает этого.

– Вон отсюда! – завопила Света.

Как он смеет оскорблять ее? Она так ждала, так надеялась… А он в это время развлекался с проститутками, пьянствовал и устраивал дебоши в каком-то притоне.

– Убирайся и не смей больше переступать порог этой комнаты! И после той ночи, когда ты вел себя как скотина… такой пьяный, омерзительный…

– Было совсем не похоже, что я казался тебе омерзительным, – насмешливо перебил он. – Ты такой кайф ловила…

– Вон!!!

– Уже ухожу. Окончательно и бесповоротно. – Он стал серьезным. – Отдай мне Лору, и мы разведемся.

– Никогда! Уйдешь ты или нет?

– Да. Я и заехал-то домой попрощаться… Я уезжаю отдыхать, надолго, и забираю с собой Лору. Взял бы и Олега, но у него школа. Я уезжаю сегодня, изволь собрать ее вещи. Няньку я тоже забираю.

– Ты не увезешь моего ребенка из этого дома! – взвилась Светлана.

– Но Лора и моя дочь, графиня, – холодно напомнил он.

– Думаешь, я позволю взять дочь, чтобы ты таскал ее с собой по всяким борделям?

Мгновенно он оказался рядом, лицо перекосилось и покраснело от гнева, ей показалось – еще секунда, и он ударит ее.

– Заткнись, дрянь! Была бы ты мужчиной, я бы тебе шею свернул. Неужели ты думаешь, что я способен водить к бл…м свою дочь? Ты что, не знаешь, как я люблю Лору? Стерва! Ты строишь тут из себя заботливую мамашу, а что ты сделала для своих детей?.. Ты знаешь, как зовут девочку, которая нравится твоему сыну?.. Может, ты знаешь, какие любимые игрушки у Лоры?.. Вот и молчи! Думаешь, я хуже тебя буду заботиться о ней?.. – Он вздохнул, стараясь побороть приступ ярости, и продолжил уже другим, холодным и непререкаемым тоном: – Упакуй ее вещи, и чтобы через час все было готово. Иначе, предупреждаю, я, в конце концов, изобью тебя так, что живого места не останется. Давно об этом мечтал!

Он стремительно вышел из комнаты и пролетел по коридору в детскую. Послышался радостный голосок Лоры:

– Папочка!

– Привет, принцесса! Позвольте поцеловать вашу ручку… А теперь щечку… И другую щечку…

Глава 23

– Светочка, я ничего не желаю слышать, – твердила Маня, мотая головой. – Ты обижаешь и оскорбляешь меня, думая, что между нами нужны какие-то объяснения. Ведь мы трое… Мы самые близкие люди вот уже столько лет! И как ты могла подумать, что какие-то глупые сплетни разведут нас? Неужели я поверю, будто ты и мой Миша… Это же полный абсурд! Я ведь знаю тебя так, как никто не знает. Ты думаешь, я забыла, что мой сын появился на свет благодаря тебе, и, может, я сама могла умереть?.. Думаешь, не помню, кто работал один на всех нас, кто, зажмурившись, рубил курицам головы, чтобы мы были сыты?.. И никогда я не забуду, благодаря кому сумела закончить институт. Разве смогла бы я работать и учиться? И если я помню все это, неужели ты думаешь, что я поверю каким-то гадким сплетням? Все, Светочка. Больше ни слова.

– Но… – Света запнулась и умолкла.

Она шла сюда покаяться. После того, как сегодня днем Юра уехал и увез Лору, в тишине опустевшего дома ее вдруг охватило чувство глубокой вины перед подругой, вынести это было невозможно. Если бы на празднике Маня оскорбила ее, или хотя бы приняла холодно, Света могла бы еще высоко поднять голову и послать всех к черту! Но при воспоминании о том, с каким вызовом смотрела на всех Маня, как искренне раскинула руки для приветствия – душу сжигал стыд, и Света решила, что если по совести, то надо во всем признаться.

Да, во всем, начиная с того майского дня на даче Улицких. Она расскажет все, покается в каждом взгляде, в каждом слове, в их нескольких поцелуях. Быть может, тогда совесть перестанет мучить ее? А наказанием послужит лицо Мани, на котором вместо любви и доверия она увидит ужас и презрение. И это будет самое страшное наказание – знать, что Мане известно, какая она изменница и лгунья, гнусная и двуличная.

Когда-то Света мечтала бросить правду в лицо подруги и полюбоваться, как будет страдать эта дурочка. Но все изменилось за один вечер. Она не хотела, чтобы Маня страдала, и в то же время внезапно объявившийся синдром честности подталкивал ее сказать правду.