СМИ в Древней Греции

Прорицания дельфийского оракула претерпели множество трансформаций и интерпретировались по-разному: чтобы оправдать ту или иную политику, победу, поражение, распространяли подделанные задним числом предсказания. Как подчеркивает Мари Делькур, «большинство прорицаний, имеющих отношение к военным действиям, были выдуманы задним числом людьми, нуждавшимися в отговорке, алиби, дополнительном престиже, поручительстве»[108]. Из назидательных историй, демонстрирующих высокую нравственность прорицаний, без сомнения составлялись апокрифические собрания, распространявшиеся среди греков. Иногда, чтобы поддержать ту или иную политику, подкупали саму Пифию. Более всего на нее влияли именитые граждане Дельф, подправлявшие предсказания в соответствии со своими симпатиями, так что жрица в зависимости от обстоятельств «беотийствовала или атти-цийствовала»[109]. Но коль скоро пророчество, несмотря ни на что, оставалось непререкаемым почти десять веков, значит, оно соответствовало определенной потребности, давая человеческим деяниям божественную гарантию...

Наконец, с богами часто общались посредством приношений, совершаемых в благодарность за милость или в надежде на нее. Вот почему греческие храмы были полны роскошных, иногда самых причудливых предметов. Один из персонажей Эпихарма, войдя в Дельфийский храм, обнаруживает там

лиры, треножники, колесницы,
медные столики, миски, тазы,
бронзовые котлы, кратеры, фибулы[110]

,

короче говоря, целый ворох вещей, лежащих грудой перед статуей божества, что приводит его в изумление. Можно было также — и это не единичные факты — возводить сокровищницы, т.е. небольшие храмы, где помещались одна или несколько статуй из драгоценных материалов или иные ценности. Больше всего сокровищниц строилось в знаменитых святилищах Дельф и Олимпии.

Но приношения могли быть и более удивительными: памятники часто возводились ради того, чтобы увековечить победу в войне или на состязаниях. Тем самым они становились не только религиозными, но и пропагандистскими сооружениями, возведенными во славу того или иного полиса, а иногда и с целью подразнить соперничающие государства. Впрочем, сокровищницы были не единственными орудиями пропаганды: свои изображения в святилищах могли выставить полководцы или высокопоставленные лица... Более всего известен случай Лисандра, который, победив афинян при Эгоспотамах[111] в 405 г. до н.э., даровал Дельфам свою статую. Победители посвящали богам орудия или знаки своей победы: колесницы, треножники, амфоры, золотые венцы.

Полные статуй, картин, драгоценностей святилища весьма напоминали музеи... Проблема только в том, чтобы выяснить, имела ли публика постоянный доступ к этим сокровищам, что весьма сомнительно, особенно для классической эпохи. Все зависело от того, куда они были помещены. Скажем, сокровищницы большую часть времени были закрыты для посещения во избежание вандализма: двери в них были расположены очень высоко и чаще всего закрыты, окон не было... Таким образом, греки имели возможность видеть драгоценные статуи только в дни больших торжеств, когда двери открывались, да и то издали. Можно, впрочем, предполагать, что некоторые храмы, в особенности храмы оракулов, были более доступны. Именно благодаря этому Геродот смог увидеть в Дельфах и описать в своей «Истории» роскошные дары Креза. Он явно видел их вблизи, поскольку комментирует надписи на них[112]. Мало-помалу возобладало стремление превратит! сокровищницы в музеи; в стенах были прорублены окна для лучшего освещения. Первым зданием, спроектированным таким образом, явился Парфенон, а затем Эрехтейон, Пинакотека и храм афинян в Делосе[113].

Культовое пространство, место убежища, орудие пропаганды, музей — функции святилища отличались многообразием. Но имелся и еще один аспект, не менее удивительный для нас: то было место, где добывали информацию. В самом деле, в святилищах было множество надписей, от счетов самого храма до священных уложений и важных законодательных текстов, и наиболее крупные из них являлись тем самым «местом, где по преимуществу писались политические тексты»[114]. Законы высекались не в целле и не в адитоне, тех частях храма, куда посторонним вход был закрыт, но на виду, на стенах храма, или даже вне его, хотя и в святилище. Невольно задаешься вопросом, как паломники ухитрялись не заплутаться среди обилия выставленных повсюду надписей. До некоторых, правда, добраться было невозможно; например, счета, расположенные под самой крышей, едва ли удалось бы разобрать: имелось ли в виду, что они касаются исключительно отношений между богами и управителями храма? Напротив, политические тексты — что принципиально важно — были выставлены на самых видных местах: на стенах храма, в пронаосе[115], или снаружи, на территории святилища.

Театр