СМИ в Древней Греции

Вначале связь между гимнасием и обучением была случайной. Как мы видели, софисты и философы приходили туда потому, что это было удобное место, где собиралась та часть населения, к которой они обращались. Полис мало интересовался разворачивавшимися там беседами. Связь эта обрела значимость только с эллинистической эпохи: обучение в гимнасиях мало-помалу институционализировалось и государство стало принимать участие в формировании программ и их финансировании. Дававшееся в гимнасиях образование составляли как курсы, читавшиеся штатными преподавателями, так и лекции странствующих учителей. Первые вели scholai, уроки, продолжавшиеся в течение всего учебного года, вторые — akroaseis, буквально «то, что слушают», отдельные лекции на различные темы. Если изначально единственным преподаваемым предметом была философия, лекции постепенно диверсифицировались. Со временем расширился и контингент учащихся, который уже не ограничивался молодыми людьми, занимавшимися гимнастикой.

Вместе с назначением гимнасия изменилась и его архитектура. Были спроектированы и открыты специальные учебные помещения; занятия перестали проходить в общей шумной зале и садах, где тренировались воины. В лекционных залах стояли стулья и столы, на которых находят граффити, вырезанные учениками. Параллельно гимнасии, до того загородные учреждения, стали строиться внутри городских стен, куда постоянным слушателям было легче добираться.

Так гимнасий мало-помалу стал в рамках полиса даже больше, чем университетом: он превратился в одно из главных мест собраний, культурный центр, куда стекалась публика.

Речь и письмо в полисе

Теперь мы переходим к классической проблеме коммуникации — весомости речи и письма в полисе. Разумеется, дело не в том, чтобы разрешить здесь весьма спорный вопрос об их относительной важности в полисе, и даже не в том, чтобы занять какую-то позицию в этом споре: мы не станем задаваться вопросом, был ли греческий полис устной или письменной цивилизацией. То и другое сосуществует, и их функции зачастую могут пересекаться. Разве даже в наших обществах, где наблюдается возвращение «устной традиции», можно было бы с легкостью определить место и относительную важность речи и текста? Мы просто ставим следующие вопросы: какова роль речи в полисе? Каким было отношение греков к чтению и писанию, будь то книг или общественно-политических текстов?

Греческий полис — цивилизация болтовни?

Греческий полис в том виде, в каком он функционировал на агоре и в гимнасиях, может показаться цивилизацией болтовни. Уточним сразу же — болтовни по преимуществу мужской, что неудивительно в стране, где женщины жили затворницами в гинекее[137]. Если женская болтовня там и существовала, возможностей для распространения вовне у нее было немного.

Эту склонность критиковали сами древние. Геродот вкладывает в уста перса Кира следующие слова относительно греков:

Я не страшусь людей, у которых посреди города есть определенное место, куда собирается народ, обманывая друг друга и давая ложные клятвы. Если я останусь жив, то им [спартанцам] придется толковать не о делах ионян, а о своих собственных[138].

Тот же автор показывает, что у греков в те моменты, когда требовалось принять важное решение, часто созывались собрания, служившие местом бесполезных споров. Так, только «после многих речей»[139] его соотечественники решили остаться на берегах Эвбеи[140]. Перед битвой при Саламине[141] «созвали сходку и опять много говорили о том же»[142]. Затем греки не поверили правдивым словам Аристида, и «в совете опять начались споры»[143].

Плутарх повествует, на сей раз без осуждения, что Перикл целый день обсуждал юридическую проблему:

Так, когда какой-то пентатл[144] нечаянно брошенным дротом убил Эпитима из Фарсала, Перикл... потратил целый день, рассуждая с Протагором о том, кого, по существу, следует считать виновником этого несчастного случая, — дрот, или бросавшего, или распорядителей состязания[145].

Несмотря на эти эксцессы, речь в полисе чрезвычайно важна. Прежде всего, она устанавливает в обществе социальную связь, закрытую для исключенных из числа граждан и маргиналов. Согласно Демосфену, никто не перебрасывается словом с Аристогитоном, обвинителем, открывающим рот только для того, чтобы доносить. Он[146]