Смятый лепесток

– Я не…не со злым умыслом сюда пришел… – плюхнулся на стул второй раз за вечер, снова сжал виски и припечатал ее тяжелым взглядом. – Увидел тебя несколько недель назад у поликлиники…хоть и понимал, что лучше не трогать, не бередить, но… Такое не объяснить никакой логикой. Просто пришел.

Наверное, я был благодарен, что девушка не перебивает и молча ждет. Это помогло, наконец, обрести хоть какое-то устойчивое видение картины. И заговорил я дальше гораздо тверже, сложив в голове пазл:

– Значит, ребенок все же был, и ты меня обманула. Не могу поверить. Но это уже сбывшийся факт. И теперь я точно просто так не уйду.

– И что это меняет, позволь узнать? – вкрадчиво, без тени злости.

Ну, точно блаженная.

Я устал поражаться тому, что у Алины какое-то другое восприятие. Любая уже проявила бы агрессию, выплеснула бы всю грязь, которую я заслужил, пригрозила бы полицией… Да что угодно… Но не светилась бы безмятежностью. Когда ты готовился к совершенно иному, такой расклад выбивает почву из-под ног – а это, увы, добродетелей не прибавляет.

– Серьезно? – выплевываю, не веря своим ушам. – Это меняет все! Она – моя дочь!

Я понимаю, как это звучит. И что скрыто в этом безмолвии. Дочь, которую самолично хотел безжалостно убить вместе с ее матерью… Где-то в преисподней мне явно аплодируют стоя. Это седьмой круг по Данте, если правильно помню. Идеальный экземпляр.

– Я даю слово, что не причиню вреда. Никому из вас. Если мое слово что-либо значит, конечно, – горько усмехаюсь, – позволь пообщаться с…Мией?

Именно в эту секунду я и осознал: сейчас до ломоты в костях хочу еще раз взглянуть на девочку. Мысленно настраиваю себя на бой и готовлюсь перечислить аргументы из арсенала.

А потом мне летит короткое:

– Хорошо.

И я, право, убит…

Глава 14

Пальто нараспах. Ветер, колючий и злой, лижет кожу под слоем одежды, словно вонзая мелкие острые зубы. Ёжусь и шагаю дальше. Не хочу застегивать. Меня лихорадит. Горю. Полыхаю. И создается такой контраст. Снаружи – лед, внутри – пламя. И между ними – я. Потерянный и сбитый с толку. Иду по заснеженной улице, пытаясь остудить голову и найти хотя бы малейшее здравое зерно в том, что произошло.

До дома Яны, в котором она снимает квартиру, всего квартал. Это слишком мало, чтобы в проводимом самоанализе достигнуть той стадии, где зацепил хотя бы одну малейшую нитку, ведущую к чему-то спасительному.

Подхожу к ближайшему сугробу и обеими ладонями зачерпываю побольше снега, затем поднеся к себе, натираю лицо и шею, ощущая, как часть заваливается за шкирку, тая от адской температуры тела и сползая по позвоночнику прошибающей струей.

Разгибаюсь и ловлю парочку неодобрительных взглядов женщин и старушек, обходящих меня за несколько метров. Представляю, на какого параноика похож со стороны.

А эта инопланетянка разрешила мне завтра увидеться с девочкой. Дочкой…

На её месте я бы не позволил и мечтать о таком.

Алина всё же ненормальная. Меня пугает поведение этой девушки. Ни одного стандартного ответа. Ни одной ожидаемой реакции…

– Дим? – оказывается, я каким-то образом уже стоял в коридоре, а Яна обеспокоенно тормошила меня.

– Извини, я сначала в душ, потом всё объясню.

Стоя под нещадно жалящими, словно кипятком, мощными струями, зажмуривался, затем распахивал веки…и снова по кругу. Теперь контраст исчез. Внутри – горячо, снаружи – горячо. Настоящее пекло. Только когда ощутил, что дышать больше нечем, очнулся и решил закончить с водными процедурами. Обмотал полотенце вокруг бедер, даже не став вытираться, и вышел, глотая прохладный воздух за пределами самолично организованного ада. Прошлепал в гостиную, где на диване сидела жена, гипнотизируя бутылку коньяка и два пузатых бокала. Умница. Понимала, что ситуация требует такой нотки.

– Есть…что покрепче, Ян?

Она окинула меня немного испуганным взглядом, мол, неужели, всё настолько плохо? Но молча прошествовала в кухню и вернулась оттуда с бутылкой водки, одной стопкой и нарезанными бутербродами. Я всё это время стоял у окна, мрачно рассекая темноту глазами.

– Иди, Зотов. Чем скорее начнешь, тем выше шансы, что я не заработаю разрыва сердца. Не могу уже гадать, что случилось.

Сел рядом, сначала наполнил снифтер для неё, затем уже налил себе настоящего русского антидепрессанта. Залпом влил в себя обжигающую горло и пищевод жидкость, сжал на пару мгновений губы, выдохнул. Стеклянное дно звонко стукнулось о столешницу.

Чувствуя на себе обеспокоенный женский взор, выпалил на одном дыхании:

– У меня есть дочь, Ян. Та самая Мия Оганова. Я узнал только три часа назад. Это произошло до нашей свадьбы…связь с её матерью.

Ну, давай, Дима, расскажи ей. Ты же доверяешь. Яна – мудрая и понимающая, любит тебя…или любила когда-то. Близкий человек. Расскажи ей правду об это «связи»… Расскажи…