Смятый лепесток

– Ты угрожал мне Дианой. Я знала, что она, в отличие от меня, не справится. Хотела оградить от психологической травмы. Это правда, существовали лазейки, благодаря которым можно было бы сбежать. Но где гарантии, что все не повторится? Ведь я изначально не понимала, что именно происходит, и почему ты так жесток. А решение смогла принять только после того, как догадалась, кто ты. Я пыталась поступить так, чтобы ты не пострадал ещё больше… Мне близка пережитая тобой боль, потому что…можешь мне не верить…но и сестра, и брат, и я – каждый по-своему пытался справиться с потерей Сони…

– Не смеши, – презрительно скалюсь. – Твой брат женился спустя несколько месяцев…

– А ты? Ты не женился спустя несколько месяцев? Так переживал, что я покончила с собой, что сделал Яне предложение?..

Ох*еть. И вот ее я считал блаженной?

На лопатки. Без всяких усилий.

Отшатываюсь. Прохожусь ладоням ото лба по всей шевелюре, потерянно треплю волосы.

– Знаешь, чем мой брат отличается от тебя? Твоя сестра его любила и была с ним добровольно, причем, инициатива исходила именно от нее. Я не умаляю участия Размика. Констатирую факты. Он сходил с ума от того, как закончилась жизнь этой светлой девочки. Пьянствовал, убивался. И женился только из-за настояния отца, желающего вывести сына из этого состояния. Допустим, ты не стал вникать в суть, похитил и изнасиловал меня из мести. Дальше я забеременела. И здесь история повторяется. Согласись, я тоже могла пойти на аборт. Когда покинула тот домик, я не знала, что жду ребенка! Меня хотели заставить избавиться от него. Но вместо этого я сбежала. От тебя. От папы. И Соня…могла. Вот что меня снедает! – кажется, Алина уже кричала. – Мы подошли к самому интересному – к выбору. У каждого из нас была своя роль и сделанный выбор.

– Соня была ещё малышкой, она испугалась, – выскальзывает изо рта глухо, пока таращусь на плачущую Алину.

Она уже и плачет?

– А я не испугалась? – вскакивает и подлетает, тыча указательным пальцем в меня. – Ты соображаешь, каково это – ждать ребенка от насильника? А не от любимого мужчины, как она?! Тем более что о беременности Сони мой брат даже представления не имел. А ты хотел меня…нас…убить. Так ненавидишь Размика? Считаешь, сам чем-то лучше него?! Столько лет ходишь, записав его в убийцы, и не ищешь правды? Почему? Так легче? Твоя сестра не может быть ни в чем виноватой? Не хочется верить в такой расклад? Потому что она твоя кровь? А как же стечение обстоятельств? Как же справедливость? Повторяю: почему ты не искал правды, скажи? Почему ни разу за те три недели моего заточения и сейчас, за прошедший год не спросил меня, что и как было? Зачем столько времени вынашивать план мести и…губить себя в первую очередь? Ответь же! Как ты смел…

И тут выдержка покидает ее окончательно, и девушка начинает рыдать взахлеб. Опускает руку. Её трясет, словно в лихорадке. Зубы стучат, тело одолела мелкая дрожь. Я хочу помочь ей, но не могу пошевелиться. Будто, если прикоснусь к ней, меня шандарахнет током… Но не эта мысль меня останавливает. А то, что она бы не хотела этих прикосновений…моих прикосновений…

Как и в прошлый раз, словно по щелчку прихожу в себя, до этого находясь под волнами гипноза.

Резко подаюсь вперед, сгребая её в охапку. Прижимаю к сердцу. Картина полугодичной давности повторяется, но на этот раз всё обстоит в разы серьезнее. Её всхлипы отражаются во мне болезненными осечками острых кинжалов. Я так хочу успокоить Алину… Но как? Если сам и являюсь источником этих терзаний…

– Ты понимаешь, что она просто сглупила? Соня…солнечная девочка… А ты взял и осквернил её память своим поступком… А твои родители? Чего ты хотел? Чтобы мой отец тебя поймал и посадил? И этим добил бы таких замечательных людей… Как они любят, как переживают… Ты не ценишь! Не подумал о том, как они будут жить, если и с тобой что-то случится. Эгоист! Циник!

Я стискивал её всё плотнее, соглашаясь с каждым словом. Стискивал и медленно соображал. Алина…не вырывается…а сама жмется сильнее. И сокрушается не о себе. Обо мне…моих родителях…

– Аль… – получается почти неслышно, безбожно тихо, на издыхании, – что значит, пыталась поступить так, чтобы я не пострадал ещё больше? Объясни, малыш…

– Не называй меня так! – взбрыкнула, но я её остановил. – Потому что ты дурак! Как ни крути, моя семья имеет отношение к тому, что произошло с твоей сестрой. Ты был зол и действительно неадекватен. Говорят, власть портит людей. Но это не так. Людей портит и искажает именно боль. Мне хватило ума понять, что ты не соображаешь, что творишь. И становиться еще и причиной твоего окончательного падения я не хотела… Череды случившихся до этого трагедий было достаточно по самое горло!