Смятый лепесток

Не дожидаясь ответа, засеменила обратно босиком, кое-как забралась в отведенный нам с Мией маленький домик, в коридоре которого уже стояла небольшая сумка с вещами, но я ее проигнорировала, положив туфли и прямиком отправляясь в душ. Смыла косметику, постояла под водой, создавая контраст то горячей, то холодной, наивно полагая, что это избавит от нарастающей ваты в голове, но увы. Пока чистила зубы новыми принадлежностями, найденными в ванной, зависала в зеркале на своем размытом отражении несколько раз. Облачилась в халат, повесив полотенце, и тихонько двинулась к кровати. Домик реально крошечный, меньше моей квартиры, одна большая комната с двухспальной кроватью, но зато тут же есть кухонная зона с барной стойкой. Как современная студия.

И, конечно, не заметить Диму у окна просто невозможно.

– Что ты здесь делаешь?

Оборачивается, не спешит отвечать, окатив меня пронзительно-изучающим взглядом. Медленно приближается и протягивает мой телефон. Стараюсь сосредоточиться на смартфоне и не замечать расслабленной позы мужчины, закатанной по локти рубашки, расстегнутых верхних пуговиц.

– В последнее время у меня с гаджетами не ладится, – вздыхаю.

То разбила старый, то оставила в песках новый.

Забираю и кладу в карман халата.

– Спасибо. Спокойной ночи.

– Сомневаюсь…

Пока перевариваю тягуче протянутое последнее слово, вторгающееся в сознание крайне непродуктивно лениво, что-то происходит с гравитацией. Я отрываюсь от пола, взлетаю, парю доли секунд и приземляюсь на что-то твердое филейной частью. А потом мои волосы приобретают свободу от тугого хвоста, рассыпаясь по спине и вырывая из груди блаженный вздох. Будто мозг стал невесомым, а до этого был скован в железном шлеме.

Вздох успели поймать сухие твердые губы. Сначала осторожно, а затем уже требовательнее изучая мои собственные.

– Ну, вот, – зажмурившись, выдыхаю с досадой, отстраняясь на пару сантиметров, – теперь на картах сидеть не смогу6…

Слегка качнувшись, падаю лбом на лоб Димы и ловлю появившиеся звездочки.

– Бл*дь, – стонет так отчаянно и протяжно, что я непроизвольно проникаюсь этими вибрациями, – Алина, ты серьезно даже…нецелованная?

– Уже нет. Ты старательный, всё мне обламываешь.

В воцарившейся тишине отчетливо слышится тяжелое мужское дыхание, да и лбы ходят ходуном из-за его напряженных движений. Я же, наоборот, очень расслаблена и довольна. Мне, наверное, никогда не было так хорошо.

– Малыш, откуда же ты такая взялась, – нежный шепот обволакивает, кутает, будто я лежу в ворохе подушек. – Как же я хочу все исправить…

Открываю глаза, чтобы поймать васильковый экстаз напротив. Мне кажется, часть алкогольных паров покидает тело тут же. Я заметно трезвею. Но повышается иной градус… Горло мгновенно перехватывает от наполненности мужского взгляда. Постепенно его зрачки увеличиваются, и теперь я смотрю в темную бездну, окаймленную тонкой синевой. Куда делась лазурь? Даже пугает.

– Аля, Господи! – рык у самого рта, так, что я ловлю его невозможно обжигающее дыхание. – Ты представляешь, что творишь со мной? Я просто о*уел, когда увидел тебя в этом платье, весь вечер думал о том, как идеально будут смотреться твои потрясающие ноги на моей спине. Ты меня с ума сводишь! Твой запах въелся под кожу. Он повсюду. Вплелся в ДНК, отравил… Ты везде! И я уже не понимаю, это ты часть меня, или же я – ничтожная крупинка твоей необъятной сущности, к которой тянется, тянется и тянется когда-то отщепившийся кусочек. Будто несовместимым полюсом магнита, поэтому никогда не достигает пункта назначения…

– Дима… – опешила от непривычно пошлых откровений.

– Я, сука, долбанный псих! Я всё понимаю! Знаю, как виноват, недостоин тебя, не достигну этой планки… Но продолжаю биться головой об стенку, ты же мне нужнее, чем наркоману доза! Мое наказание, на которое я сам и подписался…

– Я не хочу быть наказанием, – вырывается растерянно.

– А кем, малыш, кем ты хочешь быть? – обхватывает ладонями мое лицо, требуя сосредоточенности и осознанности.

Только сейчас до меня доходит, что я сижу на стойке, а он вклинился между моих бедер, заставляя расползтись полы халата. Судорожно хватаю руками ткань, чтобы не оголяться еще больше. Кажется, действительно немного протрезвела. Пауза длится неприлично долго. Потому что я окунаюсь в него, вот в этого бесстыжего мужчину, думая о том, скольких же подкосило лишь от одного такого сражающего взора?

Каково было бы поцеловать его в свои пятнадцать? Самый целовабельный возраст. На что я потратила эти годы? Пока копалась в учебниках, научных фильмах, делилась открытиями с братом, вела посредственную жизнь заурядного синего чулка, взращенного на почве строгости, ограниченности и недолюбленности, скольких уже успел к этому моменту завоевать такой красавец?